Аламут (ЛП)

"Хасану ибн Саббаху, командиру исмаилитов, приветствие! Эмир Кызыл Сарик выступил против нас со всей армией Хорасана и Хузестана. Малые крепости сдались ему, а правоверные бежали к нам в Гонбадан, где мы находимся в осаде врага. Жара стоит нестерпимая, и вода скоро закончится. Продовольствие тоже на исходе. Я отдал приказ держаться, но ваш сын Хосейн пытается убедить наших людей уступить крепость людям султана в обмен на безопасный проход. Жду ваших решительных указаний. Хусейн Алькейни".

Хасан посинел лицом. Его губы сжались в страшной ярости. Все его тело затряслось. Он начал летать по комнате, как одержимый.

"Этот преступный сын!" - крикнул он. "Я брошу его в цепи. Я задушу его своими собственными руками!"

Когда прибыл великий дай, он без слов передал ему оба письма. Абу Али внимательно прочитал их. Затем он заговорил.

"Я не могу придумать, как спасти эти две крепости. Но ты сказал, что держишь в резерве мощное оружие, и я тебе доверяю".

"Хорошо, - ответил Хасан. "Я посылаю нескольких голубей в Рудбар и Гонбадан с инструкциями. Мой вероломный сын и все остальные недовольные должны быть заключены в цепи. Пусть голодают и мучаются от жажды. Все остальные должны держаться до последнего человека".

Он написал второе письмо и послал за голубями для обеих крепостей. Вместе с Абу Али он прикрепил к их лапкам шелковые заплатки с орденами, затем отнес их на вершину своей башни и выпустил.

Вернувшись, он обратился к великому даи.

"Сначала нужно посвятить послушников. Они - камень, на котором я планирую построить крепость нашей силы. Как они справились с испытаниями?"

"Я доволен ими", - ответил Абу Али. "Манучехр и Абдул Малик превратили их в воинов, которым нет равных".

"Если бы только Бузург Уммид был уже здесь", - пробормотал Хасан про себя. "Тогда бы вы оба увидели, какой сюрприз я для вас приготовил".

"Действительно, мне и так слишком долго приходится подавлять свое любопытство", - сказал Абу Али, смеясь.

После третьей молитвы послушники возобновили свои экзамены. Они собрались со своими наставниками в столовой, и когда Абу Али прибыл, начался допрос.

Они сразу заметили, как изменился гранд-даи с самого утра. Он сидел на подушках, прислонившись к стене и мрачно уставившись в пол перед собой. Казалось, он не слушал, что говорят послушники, а размышлял о чем-то совершенно другом.

Абу Сорака начал с вопросов об истории исмаилитов. Первые четверо уже ответили, и казалось, что экзамен пройдет так же гладко, как и утром. Но как только пятый юноша начал говорить, великий дай внезапно прервал его и начал задавать вопросы сам.

"Бедный", - сказал он, не получив абсолютно точного ответа.

Абу Сорака быстро прибегнул к помощи ибн Тахира, который ответил на все вопросы хорошо.

"Давайте продолжим", - приказал великий дай. "Я также хотел бы выслушать тех, кто менее сведущ".

Джафар и Обейда благополучно преодолели опасность. Когда Абу Сорака призвал Сулеймана, Абу Али презрительно усмехнулся про себя.

Ответы Сулеймана были короткими и резкими, как будто он непогрешим во всем. Но почти все, что он говорил, было недостаточным или даже совершенно неправильным.

"Ты не умеешь вести дуэль с истиной, мой мальчик, - сказал Абу Али, покачав головой. "Федай должен обладать умом, который никогда не промахивается".

Сулейман в раздражении отступил назад.

Наконец настала очередь Юсуфа. Хотя послушники нервничали за него, они также нашли его хорошим спортсменом.

Абу Сорака приберег для него самый легкий вопрос. Он должен был назвать имена имамов от Али до Исмаила. Но Юсуф так разволновался, что имя третьего имама застряло у него в горле.

"Клянусь бородой мученика Али!" - воскликнул великий дай. "Я умываю руки от такого невежества".

Абу Сорака с яростью посмотрел на Юсуфа, который повалился обратно, полумертвый.

После Абу Сораки пришел аль-Хаким, которому было легче избежать этого затруднения. Он знал, что Абу Али не знаком с его философскими теориями о человеческой природе, поэтому одобрительно кивал при каждом ответе, каким бы неправильным он ни был.

Новички были хорошо знакомы с географией. Капитан удовлетворенно улыбнулся, и Абу Али быстро перешел к этой теме.

Вскоре грамматика, ведение счетов и поэзия также были взяты на вооружение. Великий дай больше не вмешивался, пока речь не зашла о догме, которой он придавал большое значение. Ибрагим задавал ясные и простые вопросы, на которые послушники в большинстве своем отвечали хорошо.

"А теперь давайте проверим, насколько развит интеллект наших послушников", - сказал Абу Али, прерывая допрос. "Юсуф, наш великий чемпион по метанию копья, скажи нам, кто ближе к Аллаху: пророк или архангел Гавриил?"

Юсуф встал и уставился на него с выражением отчаяния на лице. Абу Али спросил каждого из своих соседей по очереди. Один ответил, что это Пророк, другой - архангел. Но никто из них не смог объяснить свой выбор.

Великий дай злорадно усмехнулся.

"Решай сам, ибн Тахир, - сказал он наконец.

Ибн Тахир поднялся и спокойно продолжил отвечать.