Аларик (СИ)

— Куда? По-первой, я хочу показать тебе, где стоит твой дом. Ты ведь не собираешься жить у нас под открытым небом?

Жить под открытым небом всю весну, лето, осень и зиму? Нет, не собираюсь.

— А во-вторых, по дороге я отвечу на все твои вопросы. На все, что смогу ответить, — тут же поправился он. — У тебя же есть вопросы, верно?

Конечно, есть. Как не быть.

— Хорошо, идем.

Дойдя до входных дверей, мы вышли из харчевни, и, пройдя немного вперед, свернули на длинную улочку, что, скорее всего, вела к одной из окраин.

По ней мы и пошли.

Так, так, так — тихо постукивала трость по сухой земле. Староста деревни шел гордо и не спеша, ритмично постукивая тростью о мелкие камни дороги. Звяк, звяк, звяк — позвякивала утварь в моем большом рюкзаке, когда я делал очередной шаг по деревенской дороге. Тук, тук, тук, — громко ухало мое сердце, в ожидании ждущих меня объяснений. Я волновался? Еще бы. Кто бы ни волновался.

— Ты, Аларик, это, на наших жителей сильно не обижайся, — приступил к пояснениям староста.

— Я и не обижаться? Да что вы, как можно, — заявил я с обидой. Не обижайся? Ха — да я был просто зол!

— Я все понимаю, да. Все понимаю, поверь, — заверил меня старик. — Но и ты их пойми — у них есть причины не доверять зельеварам.

— Речь о зельеваре, что был у вас до меня? — вспомнил про обвинения я.

— Да, — согласился староста.

— И что? Что такого он успел натворить? Перепутал разные снадобья? Дал кому-то слабительное вместо средства от насморка? Продал слабое средство по цене дорогого? Обрюхатил чью-то невесту? Сбил телегой ребенка? Пьяным песни орал?

Я продолжал говорить разные обидные вещи. Умом-то я понимал, что разговаривать со старостой так нельзя. Тем более мне, человеку пришлому. Но мой разум затуманила жгучая обида, и я хотел справедливости. Самой обычной правды. Почему это местным можно меня охаивать, а я в ответ молчать? Я — зельевар, а не шут гороховый. Нельзя нас так оскорблять.

— Нет, ничего такого, — покачал старик головой.

— Тогда что он такого наделал? — прямо спросил я его.

— Что? Хм…Так просто и не ответишь, — уклончиво ответил он мне. — Господин Тория, наш прошлый зельевар, проработал у нас очень долго времени — целых пятнадцать лет, — начал он издалека.

— Пятнадцать?

— Да.

Пятнадцать лет это очень долгий срок. Очень достойный срок для такой работы. Он означает, что зельевар и местные действительно хорошо ладили и, если так можно сказать, срослись между собой.

— Вначале между нашей деревней и этим зельеваром не было никаких разногласий: люди просили зелья, и он им их создавал. Если у него не было какого-нибудь зелья, то он шел за травами в лес, а потом их готовил. На ярмарках он тоже показывал себя хорошо: цену не заламывал, покупателям не грубил. Подати с продажи зелий всегда платил исправно и ничего не утаивал. Характер у него был спокойный, покладистый: с мужчинами он не спорил, женщин не обижал, крепким спиртным не баловался и никогда не буянил.

Хорошая рекомендация. Дай боги и обо мне когда-то вот так вот скажут.

— Однако в последний год он сильно поменялся, — продолжал историю староста.

— Поменялся?

— Да. Стал хмур, раздражителен и совсем не весел. А потом он и вовсе начал чудить: потравил своими зельями и снадобьями несколько человек.

— Прямо таки потравил? — не сразу поверил я. Чтоб зельевар мог учудить такое? Такого быть не может!

— Именно так — потравил.

— Всерьез потравил?

— Всерьез! До жара, рвоты и судорог.

Ого! Жар, рвота и судороги. Если все дошло до таких симптомов… Но отравить одного человека — это куда ни шло. Всякое в жизни бывает. Но если он довел до такого нескольких человек… Хм — это и правда, звучит очень подозрительно.

— И вы его осудили? — попробовал догадаться я.

— Нет.

— Почему?

— Потому что он умер, — с серьезным видом объявил старейшина.

— Как умер? — От изумления у меня распахнулись глаза.

— А вот так вот — умер. По необъяснимым причинам, — пожал плечами староста.

— По необъяснимым причинам? Что значит — по необъяснимым? — засомневался я. — У любой смерти всегда бывает причина.

— Обычно оно так и бывает. Но — не в этот раз.

Странно все это. Очень и очень странно.

— Хорошо — вы не смогли разобраться в причинах его смерти. Но, если в деревне умирает гильдейский зельевар, его смерть должны расследовать другие зельевары из гильдии. К вам должен был приехать сам господин Бельдигус и два старших зельевара…

— Само собой! Как только я прознал, что зельевар Тория умер, я сразу же известил об этом самого главу гильдии. Господин Бельдигус приехал к нам с несколькими людьми. Они тщательно осмотрели давно холодное тело, но так и не смогли докопаться до истины: один говорил, то его хватил удар, другой — что разбилось сердце.

— А господин Бельдигус?

— Господин Бельдигус считал, что зельевар отравился.

Вот это да? Три зельевара и три разных диагноза. Странно. И, правда, странно.

— Так вот, — снова продолжил старейшина. — После того случая у наших жителей и родилась неприязнь к зельеварам. Одни из них стали ненавидеть зельеваров за что, что они сильно пострадали от его лечения.

— Вот как?