Альбигойский Крест. На Тулузу!

– Залп! – крикнул Гуго, спуская тугую собачку арбалета. Болт с противным визгом вылетел из него и через мгновение возница рухнул на дорогу с размозженным черепом, перепачкав тент кровью и мозгами. Остальные девять стрел четко легли в цель, поразив катаров. Рыцари отбросили арбалеты, ставшие ненужными и, выхватив мечи, секиры или шестоперы, быстро преодолели расстояние, отделявшее их от повозок, и окружили перепуганных священников, которые не ожидали внезапного нападения. Сопротивления, как такового, толком и не было. Строгие обеты, данные Просветленными, запрещали им проливать чью-либо кровь, делая их легкой добычей разведчиков. Только два возничих попытались выхватить мечи, но были тут же убиты или ранены воинами.

– Всем на повозки! – Крикнул Гуго своим товарищ, приставляя меч к горлу одного из катаров. – Уводим повозки в лесную чащу!

Воины быстро забросили тела убитых в повозки, сели на них и увели их в лесную чащу, отъехав около лье от места засады.

Гуго приказал своим товарищам вывести всех пленных из повозок и связать им руки, засунув, для пущей верности, кляпы, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь из них не закричал.

Англичанин медленно прошелся возле пленников, лежавших связанными на небольшой лесной полянке. Он спокойно вглядывался в их изможденные лица, пересчитывая и прикидывая в уме, кто из них способен испугаться смерти и рассказать о численности гарнизона и общей схеме укреплений Сен-Феликс-де-Караман. Двенадцать связанных катаров дергались, ужасно тараща свои безбожные глаза на рыцаря. Среди них Гуго заметил восемь женщин и девушек, худоба и просторные черные одежды которых не сразу позволили распознать в них женщин.

– Отлично! – Засмеялся рыцарь. – Клянусь, чем хотите, друзья, но здесь восемь девственниц, которые еще ни разу не познали мужских ласк! Правда, некоторым из них, – он снова рассмеялся, – придется протыкать лоно кинжалом – настолько они окаменели, но зато, – он чмокнул от удовольствия, – как рассказывал сеньор де Марли, это будет просто незабываемое ощущение! – Девственницы испуганно задергались, пытаясь вырваться из тесных веревок, чем еще больше распалили юного крестоносца. Гуго снова засмеялся и, обращаясь к воинам, спросил. – Так, я выбираю, – он стал всматриваться в их лица, ища симпатичную девушку. Наконец, он выбрал себе жертву. – Ага! Вот и она! Эй, Ансельм, Жан, Оливье, Оттон! Чего же вы стоите, словно вехи пограничные! Разбирайте, а то я, чего доброго, еще парочку возьму!..

Разведчики мялись, не решаясь на подобный поступок, но, азарт боя и горячая молодая кровь, текшая в их жилах, взяли верх над смущением и робостью юношей. Рыцари, весело смеялись и подшучивали друг над другом, но разобрали оставшихся катарских девственниц и потащили их под телеги или к ближайшим кустарникам, росшим по краям опушки.

– Эй, Гуго! Мне старушка попалась! – Ворчливо крикнул Ансельм, изображая недовольство, которое он тут же прервал громким смехом. – Судя по грудям, ей уже за тридцать!

– Глупый! – Со смехом ответил ему де Арси. – Тебе достался самый лакомый кусочек! Каменная девственница! Когда я расскажу об этом мессиру Бушару, он, наверняка, согласится с моими словами!.. – Он поднял на руки трепещущую девушку и понес ее к ближайшим кустам боярышника.

Гуго бросил ее на мягкую и высокую траву, принявшую ее хрупкое тело и, упав сверху, разорвал на ней черные одежды. Вид обнаженного тела, с резкими и крупными сосками торчащих грудей возбудил рыцаря. Он с рычанием придавил ее шею и стал развязывать путы, стягивающие ноги несчастной.

Жертва попыталась сопротивляться, брыкаясь развязанными ногами, но это только сильнее завело юношу, распалившегося перед видом сопротивляющейся девушки, пытавшейся из последних сил спасти свое целомудрие.

Гуго навалился на нее, резким усилием раздвинул ей ноги и улегся между ними, лишая плачущую и визжащую от ужаса катарку последней надежды на спасение. Он выдернул кляп и попытался поцеловать ее, но она сильно ударила его головой по губам и попыталась укусить. Вкус собственной крови, своим солоноватым вкусом, еще сильнее распалил его. Он впился в ее губы долгим поцелуем, удерживая ее за лоб левой рукой. Правой рукой рыцарь стянул веревку, державшую его штаны, и резким толчком вошел в нее.

Крик, наполненный болью, ужасом и страданием заполнил поляну. Ему стали отвечать крики остальных девушек, испытавших подобное насилие со стороны товарищей де Арси.

Несколько часов продолжалось насилие над катарскими женщинами. Юные рыцари, превратившись в жутких чудовищ, дали волю всем своим низменным инстинктам, насладившись беззащитностью пленниц, неспособных даже кричать, так как чудовищная боль, смешанная с унижением насилия, оставили в жертвах только способность стонать и тихо, почти беззвучно, плакать.