Альбигойский Крест. На Тулузу!

– Хорошо, сеньора, – произнес Гарсия не своим голосом. Он отвел глаза, боясь, что она сможет прочесть в них искру предательства, подлости, трусости и лицемерия. – Я отведу вас в боковую комнату башни… – Голос стражника вибрировал, срываясь на хрип и, порой, издавая визгливые нотки. – Комнатка совсем маленькая – каморка. Возможно, нам удастся пересидеть и спрятаться там…

– Да вознаградит вас Бог… – ответило искалеченное создание, опираясь культей на его руку, согнутую в локте. – Дон де Кастр отблагодарит вас…

«Ага! Держи карман шире, – усмехнулся в душе стражник. Он поддержал руку искалеченной девушки и решил, что выдаст ее крестоносцам и этим спасет свою жизнь. – Пока дождешься, а тут, на тебе, спасение само в руки пришло…»

Гарсия подвел Эрмессинду к едва заметной дверце, отодвинул засов и, резко развернувшись, толкнул ее в маленькую каморку и быстро закрыл дверь.

Оказавшись в кромешной темноте, Эрмессинда не сразу поняла, какую гадость задумал стражник, когда она постучала в дверь и услышала грубый и резкий ответ человека, на которого она по неосторожности, наивности и безысходности решила положиться, села на холодные и пыльные плиты комнаты и тихо заплакала.

В это время остатки катарской гвардии, расположившейся в подвальных помещениях башни, решили вырваться через потайной выход и унести сокровища и реликвии, хранившиеся в Сен-Феликс-де-Караман.

Пятьдесят вооруженных до зубов фанатиков осторожно открыли дверь, выходившую к лесу, росшему возле крепостной стены. Они не предполагали, что крестоносцам уже известен этот тайный выход, и напоролись на отряд Гуго де Арси, которому сенешаль приказал блокировать эту местность.

Едва передовая группа катарских гвардейцев, нагруженная тяжелыми мешками и сундуками, которые держали за ручки двое крепких воинов, показалась из дверей и вышла за стены, Гуго де Арси, повернувшись к своим воинам, приказал:

– Залп из арбалетов!

Крестоносцы накрыли противника дождем смертоносных арбалетных болтов, катары явно не ожидали такой неожиданной атаки, опешили и растерялись, потеряв около половины своих людей, ведь залп, произведенный практически в упор, просто косил воинов, пробивая их кольчуги навылет.

Гуго де Арси понял, что больше тянуть с нападением нельзя. Он приказал воинам отбросить арбалеты, ставшие теперь ненужными и атаковать растерявшегося противника, не позволяя тому снова отойти за стены города.

Крестоносцы выскочили из-за деревьев, росших возле крепостных стен и служивших им защитой, и бросились на катарскую гвардию, чтобы не допустить прорыва из горящего города.

Катарские гвардейцы – профессионалы и фанатики, на которых лежал груз ответственности по сохранению и спасению важных реликвий, казны и части сокровищ, свято чтимых их церковью, бережно собираемых и почитаемых из поколения в поколение всей массой верующих, поняли, что отступать им больше некуда, решили пробиваться с боем через небольшой заслон крестоносцев.

Командир гвардейцев – убеленный сединами рыцарь Раймон де Андюз принял единственное решение – он повел своих воинов в атаку. Катары, потерявшие почти треть своих воинов, с остервенением волков, загнанных охотниками в ловушку, бросились на крестоносцев.

Гуго де Арси понял, что наступает самый решительный и ответственный момент во всей его молодой жизни. Удержать врагов или погибнуть, но погибнуть, как и подобает герою и защитнику веры – с мечом в руках и именем Господа на устах.

Крестоносцы, имевшие поначалу численное превосходство, рассыпали строй и вступили в рукопашную схватку с катарами, полагаясь на собственные силы, умение и помощь своих товарищей, захвативших город и осаждавших башню цитадели. Но противники, несмотря на свои первичные потери, оказались опытными бойцами, превосходившими крестоносцев во владении оружием. Катарские гвардейцы, построившись клином, почти рассекли отряд Гуго на две части, ранив или убив почти половину из его воинов. Но крестоносцы, столкнувшись с сильным, смелым, грамотным и обреченным противником, не растерялись, не бросились отступать, а собрались с силами и решили приостановить быстрое продвижение катаров. Гуго что-то кричал, пытаясь перекрыть своим голосом шум боя, но воины уже не слышали его команд, сцепившись с противником в ожесточенной схватке. Это походило на схватку рассвирепевших псов, схлестнувшихся со стаей озверевших волков, когда глаза бойцов наливаются кровью, в ушах стоит гул и шум, а глаза и руки нацелены на врага, горя только одним желанием и инстинктом – убить соперника, потом – еще, еще и еще, по есть силы, пока не ранен, пока дышишь и ощущаешь плечо товарища, который рассчитывает на тебя, твою помощь, смелость и решимость.