Возможно, что я был абсолютно не прав во всех своих выводах — я ведь ни с кем не делился ими: мысль, что между мной и сэром Уинстоном мог стать кто-то третий, способный доказать мою неправоту, была мне невыносима. Я, в отличие от моего кумира, владел миром без всякой опасности для него и мог себе позволить не причинять лишних травм своему сердцу.
Помните, мы однажды говорили с Вами об отношениях между нашими странами, и Вы сказали: «Альбион всегда хотел жениться на России». Я продолжу эту мысль: невеста казалась ему простоватой, и взять ее не представляло большого труда. Но все это лишь казалось. Она не хотела выходить ни за кого. У нее была своя идея и свой предначертанный путь. А наш женишок, устроивший гарем, исповедуя ври этом христианство, растерял своих жен, и сегодня на старости лет некому подать ему стакан воды…
Ну вот, пошутил — и легче стало. Вчерашней ночью я читал Нострадамуса. При всем своем недоверии к предсказателям не могу не скрыть удивления ничем не объяснимого, что в начале шестнадцатого века Нострадамус предсказал лондонский пожар 1666 года, Наполеона и Гитлера (он только называл его Гистером), трагедию Нагасаки и Хиросимы. Мне очень хотелось бы иметь его талант и предсказать двухтысячный год, которого я уже не увижу. Особенно приятных предчувствий у меня нет: жизненный опыт подсказывает горькие истины: люди, при всех их достижениях и победах, самые неразумные существа на земле. У пчелиного роя и муравьиной кучи нет претензий на владение планетой, каждая тварь в куче точно выполняет жизненную функцию. А мы?
Зачем Бог создал нас? Что желал получить он от человеческого племени, вкладывая ему в голову ум? Неужели он хотел всей той глупости обманов, свар, войн и разрушений, которую совершили люди за время своего управления землей?!
Вот видите, жизненный опыт отвечает не на все вопросы. Я умру, пройдя жизнь, зная людей наизусть, все умея понять и объяснить в этом мире, умру, ни в чем не разобравшись, не ответив на главный вопрос Природы: «Зачем я дала тебе жизнь?»
С удовольствием, хотя и не без испуга, смотрю я на ваш мир. Вы кажетесь мне наивными в стремлении сделать жизнь другой. Но вы чувствуете, что живете, а я всю жизнь совершал лишь отправления, отпущенные мне природой и обществом.
Понимаете ли Вы, что я хочу сказать? Ведь я не марксист, у меня нет железной логики, с которой вы все на свете объяснили. Я умираю дураком. Голова моя, как Вы однажды о ком-то выразились, «набита мусором». Я считаю, что Христос родился 1976 лет назад. И ежегодно праздную его день рождения. Я верю басням Нострадамуса и Апокалипсиса и жду, уже не для себя, нового антихриста с Дальнего Востока.
Не обольщайтесь, Вы со своими взглядами ни в чем меня не убедили. Я ухожу консерватором и монархистом. Но человечеству мои взгляды безразличны. Я все же очень рад, что на исходе своих дней имел возможность говорить с Вами и даже быть Вам полезным в роли «старого клерка», каким я в сущности и был всю мою жизнь. Я полюбил вашу молодость, не Вашу личную, Вы уж и не так молоды, как Вам хотелось бы, а молодость вашего мира, вашего народа. В мире торжествующей пошлости это отрадно видеть. Я даже настолько наивен, что склонен думать: со своими идеалами вы, чего доброго, и спасете мир. Но не забывайте, что Зло заманчивей и слаще Добра. К нему тянет больше.
Не кажется ли Вам, что я заболтался? Так оно и есть. Ослабевающий старик в страхе перед смертью сам с собой на бумаге бормочет уже почти в беспамятстве обрывки чего-то, чего уже нет. А может быть, и есть что-то? А?
Скорей всего, я не пошлю Вам письма. Но велико было искушение поговорить на бумаге человеческими словами. Мы, англичане, настолько растеряли все нити неоткровенным разговорам, заменив их выражениями по случаю, что скоро вообще разучимся говорить.
Прощайте, существо из другого мира. Если в самом деле ваш мир знает истину и принесет ее человечеству — чего еще желать. Но я все же рад, что не увижу иных времен. С меня довольно.
И еще одно. Что оставить Вам на память при «разделе имущества»? Деньги капиталиста вы презрите, они, Вы скажете, Вам «ни к чему». Какую-нибудь безделицу? Но какую. В ней должен быть понятный нам обоим смысл. И повод для воспоминаний. Пожалуй, я оставлю Вам любимую монету с изображением сэра Уинстона. Она была отлита в день его юбилея и — хотя по форме является монетой — денежного, материального выражения не имеет. Пусть у Вас будет от меня образ того, в ком воплотилась вся моя любовь к людям. Все было в этом чувстве, и, быть может, очень хорошо, что сэр Уинстон умер, даже не узнав, как был любим и почитаем.
Василий Кузьмич Фетисов , Евгений Ильич Ильин , Ирина Анатольевна Михайлова , Константин Никандрович Фарутин , Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин , Софья Борисовна Радзиевская
Приключения / Публицистика / Детская литература / Детская образовательная литература / Природа и животные / Книги Для Детей