Читаем Альбом для марок полностью

Альбом для марок

Андрей Яковлевич Сергеев

– А как же долой царя-правительство?

– А долой семидержавие!

– А Одесс подпирует в роскошном дворце?

Это из разговоров больших во дворе и от подружек, равно как:

Бедный Пуриш озадачен,Мрачен он и околпачен.

Гимназия Самгиной, даже не последние классы – самое полноценное, активное и успешное время в маминой жизни.

– Я все волновалась: – Мам’, я на столько научилась, сколько заплачено? – Не беспокойся, Жень, намного больше.

– Закон Божий был – хоре хорьков, как политграмота. Батюшка спросит: – Опять тропари не выучила? – Да они, батюшка, не запоминаются, не в рифму – нескладные. – Женя, разве можно так говорить? – Батюшка у нас был добрый…

– Я на круглые пятерки училась. Немка Альма Иванна Вальтер во мне души не чаяла. Я по-немецки хорошо болтала. Нас четыре подружки было – Надька Павлова, Лидка Кудрявцева, Милька Подъельская – мы, кто доктор, кто, значит, – мама, кто – дочка больная. Все уроки так разговаривали, разговоры сами придумывали. Ленивые-то, кто не выучил, прям’ не знаю, как рады – на этом и ехали. Ну, а нам хорошо…

– Француз мсье Люке ко мне все на парту подсаживался. Я его спрашиваю: – Мсье Люке, правда – французский язык самый красивый? – О нет, госпожа Михайлова. Самый красивый язык – португальский[9].

– Танцевать я любила, легко танцевала. Кавалеров хоть отбавляй. На балах со мной распорядитель танцевал. А еще любила коньки. Бегала на Унион – поближе куда…

Педагогический совет женской полноправной гимназии Лидии Федоровны Самгиной, в Москве, на основании § 12 правил об испытаниях учениц женских гимназий и прогимназий Министерства Народного Просвещения постановил дать в награду похвальный лист и сию книгу ученице пятого класса Евгении Михайловой за отличное поведение, прилежание и отличные успехи, оказанные ею в 1913–1914 учебн. году. Москва 4 сентября 1914 г. № 388.

Издания – вольфовские, с золотым обрезом:

Петискус – Олимп.

Царские дети и их наставники.

Стихотворения графа А. К. Толстого:

– Лучше бы Князь Серебряный.

На простеньком павленковском Лермонтове маминой школьной прописью:

От папы 19 08 год.

На сытинском Гоголе:

За успехи от мамы 19 09 г.

Дед с бабкой стеснялись своего корявого почерка.

Окончательно обосновались в трехэтажном кирпичном 5-а, кв. 5: пять-опять.

Из трех комнат одну – в подспорье, а скорее даже, как все – сдавали, старались кому посолиднее. На Большую Екатерининскую проникали люди из внешнего мира.

По рекомендации явился – куда солиднее – Лев Павлович Никифоров, пензенский помещик, имение отдал крестьянам: толстовец, знаком с Толстым. Живет переводами: Джон Рёскин, Макс Нордау[10]. Жена – Екатерина Ивановна Засулич, сестра Веры Засулич. Сыновья – профессиональные террористы, уже все погибли. Один в тюрьме облил себя керосином и сжегся, другой убил начальника тюрьмы и был застрелен на месте, третьего повесили после ленских событий.

Никифоровы перевезли вещи, а сами куда-то ушли. Мама – к замочной скважине. Из плетеного – в рост человека – короба медленно растекается красное: террористы. Бабушка еле их дождалась, не знала, как сказать. Сами извинились, что половицы запачкали: грузчики кокнули полуведерную банку варенья.

Дочь Никифорова была замужем за Мураловым, но не венчалась и фамилию мужа не брала: Никифоровы-эсеры презирали Мураловых-эсдеков. Николай Иванович Муралов впоследствии командовал МВО: это он вызывался убить тирана. Бабушка моя обобщала, что и эсеры, и эсдеки:

– Все норовят, как бы на шармака пообедать.

Патриотическая манифестация:

– Немка нам: – Гутен таг! – а мы ей: – Здравствуйте!

Патриотическая благотворительность, инициатива, несомненно, из гимназии:

Русская специальная ПОЧТОВАЯ КАРТОЧКА,

кому, куда.

Письменные сношения военнопленных или с военнопленными допускаются только посредством почтовых карточек, подаваемых открыто.

Письменные сообщения допускаются только на русском, французском и немецком языках.

Германская обыкновенная ПОСТКАРТЕ

Штемпели: Кригсгефангенензендунг Гепрюфт.

Вскрыто военною цензурой г. Петроград.

Военный цензор № 675.