Альбом с колдографиями (СИ)

После этой записки Гермиона заподозрила, что история только начинается, и тогда же она впервые всерьёз задумалась о личности своего загадочного… друга? Она до последнего момента была уверена, что он раскроется перед Святочным балом, но время шло, а приглашения всё не было. Зато был Крам, которому она отказала первые два раза и который настойчиво продолжал добиваться её согласия. На третий раз Гермиона просто не смогла отказать: отчасти потому, что это было просто неприлично, отчасти — от злости на саму себя за то, что размечталась и настроила воздушных замков на пустом месте.

И всё-таки на бал Гермиона одевалась вовсе не для Крама.

Справедливости ради стоит сказать, что с ним она отлично провела время, но это не замедлило ночного забега вверх по хогвартским лестницам — лишь бы побыстрее оказаться в спальне и увидеть школьную сову. И чаяния Гермионы оправдались сполна, когда она расплатилась с птицей и развернула записку, которая, несмотря на лаконичность, заставила сердце пропустить удар:

«Ты сегодня потрясающе выглядела. Жаль, что нам не удалось потанцевать вместе».

В ту ночь Гермиона так и не смогла заснуть.

Следующая записка пришла сразу после второго этапа Турнира Трёх Волшебников:

«Очень волновался, когда не увидел тебя среди зрителей. Рад, что всё обошлось».

И тогда же Гермиона осознала страшную вещь: она не только ждала эти милые послания, но и начала испытывать симпатию к их автору. Автору, который вполне мог оказаться Парвати Патил, решившей подшутить над соседкой по комнате. Эту мысль Гермиона гнала от себя, как стаю пикси.

Тем временем записки продолжали приходить. Следующая прилетела с совой прямо за ужином, и Гермиона просто не смогла сдержать счастливой улыбки, хотя, видит Мерлин, очень старалась.

«Я восхищаюсь твоей тягой к знаниям. Ещё никогда не встречал такой талантливой волшебницы».

К огромному удивлению Гермионы, следующая сова прилетела уже на следующий день:

«Видел, как ты читала мою записку в Большом зале вчера вечером. Если бы я знал, что мои наивные послания заставляют тебя улыбнуться, давно стал бы писать чаще».

С тех пор записки действительно стали приходить с завидным постоянством: по два, а то и по три раза в неделю. Всегда с короткими приятными посланиями и всегда анонимные, они заставляли Гермиону изнывать от любопытства. В каждой новой записке она надеялась увидеть имя своего таинственного друга (назвать его поклонником Гермиона стеснялась даже в мыслях).

Иногда загадочный приятель просто желал ей доброго утра, спокойной ночи или хорошего дня, иногда комментировал последние хогвартские события, вызывая у Гермионы улыбку своими ироничными замечаниями к очередным нелепым слухам. Она с теплотой вспомнила записку, полученную после выхода статьи Риты Скитер:

«С каких пор “Пророк” превратился в сборник анекдотов? Кажется, прыткое у Скитер не только перо… Давно я так не смеялся».

— Гермиона? Алло?

Она вскинула голову, только теперь осознавая, что задумалась и совершенно потеряла счёт времени.

— Слава Мерлину, — ухмыльнулся Рон, — я уж было подумал, что ты научилась спать с открытыми глазами.

— Нет, просто… задумалась, — смущённо пожала плечами Гермиона, когда её неожиданно осенило: — Рон, слушай! Ты же всю жизнь жил в магическом мире.

— Надеюсь, ты не только сейчас об этом узнала? — вскинул бровь парень. — Иначе я даже не представляю, насколько странным маглом тебе казался мой отец.

Гермиона с улыбкой отмахнулась.

— Нет, не в этом дело. Просто… Ты знаешь, можно ли как-то понять, кто прислал тебе письмо?

— Обычно это легко вычисляется по подписи и обратному адресу, — подмигнул Рон.

Гермиона закатила глаза.

— Я серьёзно. Что, если человек отправил письмо анонимно?

— У тебя появился тайный воздыхатель? — воодушевлённо присвистнул Рон. Временами Гермиона поражалась проницательности друга, но ещё больше — его потрясающей бестактности. Впрочем, последнее у него получалось с такой детской непосредственностью, что просто невозможно было долго обижаться. — Ладно-ладно, не дуйся. На самом деле если человек никак себя не обозначил, то вычислить его практически нереально. — Рон развёл руками.

Внутри у Гермионы всё оборвалось. Тайный друг оказался прав: уж лучше не рисковать и сохранить надежду, чем попробовать и узнать наверняка, что никаких шансов нет. Плечи сами собой поникли, выдавая разочарование.

— Подожди расстраиваться, — усмехнулся Рон, — я сказал «почти нереально». Тебе повезло, что ты дружишь с сыном Молли Уизли.

Гермиона недоуменно посмотрела на друга, ожидая продолжения.

— Когда Перси назначили старостой факультета, ему начали присылать письма с оскорбительными стишками. Ну, знаешь, «Перси далеко пойдёт, Перси — рыжий обормот» и всё в таком духе… Мне кажется, мама тогда возмущалась больше самого Перси. В итоге не выдержала: решила найти шутника и жестоко покарать. В общем, у совиной почты есть классная функция: можно вернуть письмо отправителю, — он смерил Гермиону многозначительным взглядом.

— И что, Молли бежала за совой? — недоверчиво уточнила она.

Рон расхохотался.