Альбом третий: Вестники рока

— Вроде нет, — я отобрала карту у Вити и рассмотрела поближе. — Вчера ж всё работало. Да пофигу, пошли к Николаичу, на крайняк сам откроет. У него офис тут рядом.

Офис, действительно, располагался рядом и даже Иван Николаич оказался на месте. Вот только на меня он смотрел, как на пустое место:

— Здравствуйте. Чем могу быть полезен?

— Добрый день, Иван Николаевич. У меня тут проблема с картой какая–то. Дверь не открывает.

— А вы, собственно, кто? — Иван Николаевич воззрился на меня с искренним изумлением. — Не припомню, чтобы сдавал вам что–либо. Номер договора назовите, пожалуйста.

— Вы же сами просили без договора, — на автомате ответила я, уже понимая, что попала. И развели меня, как ребёнка конфеткой. Сука!

— Я?! — Иван Николаевич изобразил на лице такое праведное изумление, что даже Станиславский не нашёл бы, к чему придраться. Сей мимический шедевр, правда, я созерцала недолго. Слушавший с остальными ребятами за дверью Зверь шагнул в тесную каморку.

— Подержи басуху, — Витя выверенным за годы дружбы движением сунул мне чехол с гитарой.

Прежде чем кто–то из нас успел подать голос, Зверь вздёрнул жулика за воротник и замахнулся так, словно собрался поймать луну в небе. И вот тут Николаич сообразил, что его сейчас будут бить — причём толпой и не только по лицу, — и продемонстрировал удивительную для такой тучной комплекции прыть. Он выскользнул из рубашки, оттолкнул меня в сторону, и пузатой бомбой помчал прочь, едва не растоптав по пути Страуса. Верещал сволочной пузан при этом так, что аж уши закладывало.

Выскочивший следом Зверь заорал, потрясая зажатой в горсти рубашкой, словно знаменем:

— А ну стой, ты, кобель–глистоносец! Я тебя убивать буду!

Разумеется, столь щедрое обещание только прибавило жулику прыти. Витя выругался, и, оглушительно проорав очередное обещание страшных кар, кинулся в погоню, настигнув жертву уже почти у самых армейских складов.

— Ты, козлина… — далее последовал взрыв отборного мата, сопровождаемый визгом воспитуемого и тем характерным шмяканьем, что издаёт подошва при ударе по пятой точке. Николаич рухнул наземь, свернувшись в позу эмбриона и закрыв руками голову. Орать при этом он не переставал ни на секунду, ухитряясь визжать даже на вдохе.

— Вить, подожди! — крикнула я, подбегая к месту расправы.

Зверь замер с поднятой для пинка ногой и озадаченно уставился на меня:

— Чего ждать–то? — рыкнул он. — С этой гнидой что, ещё и разговаривать?

— Нет, меня подожди, — ответила я, и от души пнула лежащее на земле тело ногой. — Ты, сучара, кинуть нас решил, да? Мы тут тебе на халяву склад отмывали, а ты ещё и оборудование захотел скрысить?

Каждый вопрос я сопровождала новым пинком, отчего визг Николаича перешёл в ультразвук, а у меня в душе лишь нарастала злоба. Ненавижу таких скотов! Всех бы поубивала!

— Кирка! Зверь! Хватит! — выкрикнул подоспевший Юрка.

Гарик и Страус остановились рядом, причём по лицу последнего было видно: от участия в воспитательном процессе его удерживает лишь авторитет Чарского.

— А ну отставить! — резкий окрик заставил меня обернуться, от чего очередной пинок вышел неудачным, лишь слегка мазнув по обширному крупу жулика.

К нам приближался невысокий солдат в красном берете и надписью «военная полиция» на чёрном наплечнике — как у тех, что дежурили на том самом КПП, где я набирала воду. Несмотря на пояс, увешанный разнообразными приспособлениями, среди которых я сумела опознать только дубинку, солдат уверенно приближался к нам с пустыми руками. Лицо военного было загорелым, словно он недавно вернулся из отпуска на пляже.

— Прекратить! — приказал он тоном, не терпящим возражений.

Видимо, привык, что все его команды выполняются беспрекословно, но тут нашла коса на камень: Витя, отвлёкшись от экзекуции, просто отпихнул помеху в сторону. Точнее, попытался: щуплый солдатик схватил его ладонь, прижал к своей груди, словно лучший друг, а потом Зверь вдруг взвыл, согнулся, и улетел в сторону, звучно шмякнувшись на бетон.

— Успокойтесь, граждане, — как ни в чём не бывало сказал солдат.

Из КПП выскочили ещё двое в красных беретах и быстрым шагом направились к нам. И, судя по серьёзным лицам, явно не для того, чтобы извиняться за поведение товарища.

— А мы спокойны, — сквозь зубы проговорила я, напоследок ещё раз от души пнула лежачего, демонстративно сделала шаг назад и подняла руки.

Юрка обречённо закрыл лицо рукой, Страус испуганно вжал голову в плечи, а Гарик лишь тяжко вздохнул, предчувствуя новые неприятности.

— Прапорщик Бабарика, военная полиция — вскинул ладонь к виску один из подошедших: высокий, спортивного телосложения. Лицо его украшали аккуратные усы и бородка–эспаньолка, придавая прапорщику сходство с капитаном Алатристе из одноимённого исторического боевика. В противовес ему, второй военный был похож на добродушного мультяшного медвежонка — коренастый, с круглым лицом и весёлыми карими глазами. Только что–то подсказывало мне, что не стоит проверять его добродушие — может боком выйти, как с тем же медведем.

— Старший сержант Матвеев, — представился он.