Альбус Дамблдор - девочка-волшебница (СИ)

Тегедын был построен по всем правилам – не обойти, не объехать, город – ключ к огромной области, позволявший держать оборону и прикрывать земли за собой. Теперь он поплатился за это, кочевники знали, что им не прорваться через леса и засеки вокруг Тегедына и взяли город на копье, дабы сбежать через него. Разумеется, в процессе взятия они немного увлеклись и теперь город пылал и горел, озаряя ночь, повсюду валялись мертвые, грабеж и насилие творились на каждом углу.

— Запустим огненную птицу несчастья? – спросила Заида.

— Я не прихватила Кудаха, – отозвалась Айлин, – но почему бы и нет? Фиендфайр!

Живой огонь подхватил пламя зданий под собой и взлетел в небеса, повинуясь воле Айлин. Удерживать его было тяжело, словно в руке билась теплая, скользкая рыбина, но она смогла. Огонь в сердце, повинующийся приказам головы, о да, недавние сражения ее многому научили! Права, опять и снова, в который уже раз, права была наставница, отправляя ее сюда одну.

Айлин не знала, сможет ли она смотреть в глаза Ибтахаль, но она хотя бы могла сражаться!

— Ого! – присвистнула Гюльды.

— Да, зачем стесняться? – улыбнулась Айлин.

Она не была ограничена размерами Кудаха и втянула живым огнем весь огонь с Тегедына, вознесла его в небеса. Выглядело так, словно огненная птица несчастья размером с сам город распростерла там крылья. В темноте все выглядело настолько феерично, что волшебницам даже не пришлось доставать палочки.

Спустя час все кочевники бежали, убившись наполовину в процессе, а Тегедын сдался.

— Можно было сжечь кочевников, когда они покинули город, – заметила Гюльды, скидывая одежду.

Выставив Заиду охранять, они отправились в бани, смыть грязь, копоть и усталость.

— Можно было, – согласилась Айлин. – Как подчинишь себе живой огонь – жги, а я не буду.

— Подчиню, даже не сомневайся, – самоуверенно отозвалась Гюльды.

Она взмахнула палочкой, и вода в бассейне нагрелась. Как раз выходившая процессия девушек – омывальщиц и массажисток – замерла, изумленно раскрыв рты.

— Ну, что замерли? – сказала им Гюльды.

Она стояла, уперев руки в бока, ничуть не стесняясь наготы. Девушки были в банных накидках, закрывавших их тела, и Гюльды еще взмахнула палочкой. Волна теплой воды плеснула, накидки тут же облепили тела, и Камила восхищенно присвистнула. Айлин мысленно согласилась, вот это были правильные тела, мягкие, нежные, податливые, не то, что у горских девушек!

— Танец живота умеете танцевать? – спросила Гюльды.

Девушки, которые несли полотенца, кувшины, шампуни, закивали. Не все, но закивали. Некоторые пытались прикрыться руками, и Айлин опять испытала возбуждение.

— Несите инструменты и танцуйте! Ты и ты, идите сюда, разминайте мне плечи и мойте тело, – командовала Гюльды.

Обычное в общем-то дело, но Айлин вдруг неприятно поразило сходство. Завоеватели насиловали девушек, волшебницы звали их к себе в баню, но сущность от этого не менялась. Выбора у этих красавиц не было, и они могли только покорно трепетать, пока их грубо берут.

— Айлин, покажи, как ты умеешь превращаться!

Испуганные взгляды, но хотя бы никто не обмочился. Все равно девушки трепетали, словно листья на ветру, а возбуждение Айлин сменилось отвращением. В первую очередь к самой себе.

— Постою на страже, отдыхайте, – сказала она.

Заида тут же просияла и рванула вперед, скидывая с себя одежду. В целом ситуация посещения бань с помывкой, массажем, накрашиванием ногтей и сплетнями и отдыхом от всего, была вполне одинарной. Мужчины точно так же ходили в свои мужские бани и расслаблялись там.

Кто-то уже принес кютары и бубны, играл и стучал, несколько девушек танцевало, хотя в условиях намокшей одежды страстного танца не выходило. Айлин наблюдала, оставаясь настороже, но никто из пришедших не пытался отравить, напасть, похитить палочки. Еще оставались шансы, что их завалят снаружи и попробуют сжечь, но Айлин умела аппарировать, так что особой опасности в том не было.

— Пора проводить чистки, – тихо выдохнула Айлин.

Перед ее глазами творился разврат, не хуже, чем в замке волшебниц, но с одной огромной разницей. Там все было добровольным, любовь между женщинами служила скреплению уз, вызовом Небесному Отцу, напоминанием, что они восстали против тирании мужчин.

Здесь это было принуждением, через страх и боль, точно так же, как сами мужчины принуждали женщин силой, ломали, брали их, наплевав на страх и боль самих женщин. Девушки не могли возразить волшебницам и покорно терпели, дрожали и трепетали, не смея показать свое отвращение к однополой любви и такому грубому нарушению заветов Отца.

Да что там, даже заветов Матери о свободе выбора!

— Госпожа, – раздался трепетный голосок.

Сбоку приблизилась юная девушка, уже полностью обнаженная по примеру остальных. Задорно торчащие грудки, узловатые колени, оттопыренный животик, который так и хотелось помять и укусить. Лицо ее обильно украшали капли, то ли от страха, то ли просто попала под предыдущие волны из бассейна.

— Меня не интересуют телесные развлечения, – махнула рукой Айлин.

Не говоря уже о том, что она стояла на страже.