Альдана Последняя королева эпохи

Ведьма сжала кулаки. Ноготь царапнул по шраму, оставшемуся после издевательств Алеона. Дашка обратила внимание на ладони, впервые за последние недели. Они были изуродованы. Сейчас ведьма увидела, как сильно. Целая паутина из шрамов, тонких, но слишком многочисленных. Еще несколько ничего не испортят.

Надо было найти, чем можно поцарапать кожу. Кинжала или ножа у Дашки не было. Осколок бы подошёл…

Она подняла с пола кусок стекла с острыми краями. Через дыру в разбитом окне влетел ветер, приносящий дождевые капли. Те, что попадали на руку Дашки, смешивались с кровью и пропадали в ней. Её много было — колдунья неудачно разбила окно, распорола вену. Зато теперь можно было писать.

На ладони она нацарапала три слова: «Верните мне силу». На другой добавила: «Прошу. Ради себя…», «…и королевства», — приписала она вдоль запястья. На руке тоже до сих пор не исчезли шрамы от ножа Эвиланы, поэтому портить дальше не жалко. Кровавые отпечатки Дашка сделала прямо на полу перед статуей. Вместе с разбитым окном они образовывали зловещую картину.

Колдунья расправила закатанный рукав. На нём проступили кровавые буквы, быстро превратившиеся в красное пятно. Затем влезла в мантию, испачкав её.

Выходя, Дашка обернулась. В дыре в окне мелькнула молния.

Вернулась ведьма очень поздно, но большинство повстанцев бодрствовали. Повсюду горели костры, вокруг них жужжали беседы, прерываемые то тут, то там взрывами смеха или криками — кто-то кого-то подзывал, приглашая присоединиться, или обращался к приятелю, сидевшему или проходившему поодаль. Веселье поразило своей неуместностью — скоро должна случиться решающая, наверное, финальная битва, шансы выиграть в которой могут так и остаться неравными.

— Дарья! — один из окриков достался и колдунье, мечтавшей добраться до своего шатра и провалиться в сон. — Где пропадаешь? Тебя искали Барклиаф и Фелицио. Целитель три раза интересовался, где ты.

— Понятно, — буркнула Дашка, не глядя, кто только что ей это сказал.

— Не слышу!

— И не надо, — она ускорила шаг, торопясь, пока не заметили, что её мантия пропитана кровью.

— Куда направляемся? — из-за дерева выскочил Рикелла, падая на Дашку с объятиями, потому что потерял равновесие. Почему он нетвёрдо держится на ногах, ей стало понятно, когда он на неё дыхнул.

— Спать! — ведьма вывернулась, но не сдвинулась с места: тёмный эльф удержал её за руку. Хмельной блеск в глазах мгновенно пропал.

— Откуда? — спросил он, явно поборов желание заорать на неё.

— Неважно, — ведьма попыталась отступить, но миниатюрный Рикелла оказался сильнее.

— Ты бросила оружие, ушла, явилась по уши в крови — это, по-твоему, неважно?! — он всё-таки повысил голос.

— Только не надо начинать про то, что я должна дорожить жизнью хотя бы потому, что в моём существовании заинтересована почти вся Альдана, — огрызнулась Дашка.

— Да не считаю я, что ты собственность королевства! — воскликнул эльф. — Но мы за тебя волнуемся, понимаешь? Я, Фробениус, Теона, Джессика, Айрис, Файризан, Барклиаф, Абрион, Фелицио! Кому-нибудь из нас могла сказать? С тобой бы пошли! Вот что тебе так надо было, что ты из-за этого так пострадала? — заворчал он, стягивая с неё мантию. — Вряд ли нам было бы так трудно тебя поддержать, защитить, — целитель-священник начал затягивать раны на левой руке, на которой Дашка выцарапала конец просьбы. — Так ответишь ты на вопрос? Хотя бы на последний!

— Так было нужно.

— Вижу! А тебе ли? — он прервал манипуляции, в упор посмотрев на ведьму.

— И мне в том числе.

— А как возникла столь острая необходимость? — Рикелла продолжил, не опуская взгляда.

— А вот так. Случайно, — Дашка не собиралась делаться более многословной, к тому же вразумительного ответа у неё не было. Если она начнёт уверять приятеля, что вдруг пришла к выводу: если что-то твоё отняли, то сражайся за него любыми методами и средствами, — не поверит. Сказать, что таков совет Айрис, значит обречь её на обвинения, последствия которых могут быть непредсказуемы.

— Ты мне хоть что-нибудь разъяснишь?

— Хочу спать.

— А Джессике?

— Вот ей точно — ничего! — встрепенулась Дашка.

— Серьёзно всё, — эльф завершил исцеление и теперь просто поглаживал её руки, при этом задумавшись. — Даже лучшей подруге знать не дашь? Это потому, что лучшая? Может, стоит тогда сказать тому, с кем меньше общаешься?

— Нет. Она — это она. Вот поэтому, — Дашка захотела уйти, теперь Рикелла не стал мешать, но глядел на неё он так, что колдунья решила ещё задержаться. — Это действительно запутанно. Слишком. Иначе я бы не стала вас изводить.

— Не сама ли ты так всё устроила? Поддержка тебе нужна, сдаётся мне, но принять против воли нельзя. Ты же откажешься?

Ведьма ответила молча, медленно моргнув. Когда Дашка открыла глаза, в них появилось «Да», извиняющееся и болезненное.

— Осторожней будь. Если узел слишком тугой, верёвку приходится разрезать.