Алеет Восток

В результате бартерного соглашения за двух баранов мы получили двадцать великолепных джурабов. Это произведение памирского искусства – яркие высокие вязаные носки ручной работы. Я лет пятнадцать еще носил их, с благодарностью вспоминая местных мастериц и жертвенных баранов.

Столица Памира и Горно-Бадахшанской автономной области – Хорог встретил нас жарой, симпатичным зоопарком и строгим альпинистским начальством. Начальник спасательной службы Центрального Памира Геннадий Овчаров при знакомстве с нашими победными планами энтузиазма не проявил.

– Пик Революции далеко, народа там мало, вертолета нет. В общем, если что случится, то вам, ребята, кранты! Поэтому шли бы вы на Коммунизм (высочайшая гора СССР, 7495 м). Там есть спасотряд и вертолет, – заявил он.

На что Леван резонно, но недипломатично возразил:

– На Коммунизме мы были, хотим Революцию!

Эта бессмертная фраза Левана стала лозунгом нашей экспедиции.

После долгих препирательств с начспасом Овчаровым вопрос был решен положительно. Но в последний момент произошел казус, который чуть было не перечеркнул все наши благие начинания. Была разлита по граненым стаканам водка, купленная в придорожном духане (магазине), произнесен тост за удачу и погоду, и благословенная жидкость забулькала в горлах. Реакция была странной.

– По-моему, это не водка! – задумчиво произнес Овчаров. – Скорее вода, правда, хорошая. Леван и Бирюков переглянулись, и решение было принято мгновенно. Пока гонец на первой космической скорости носился в лагерь экспедиции, на головы местных производителей алкоголя вылились такие проклятия и пожелания, что если бы хотя бы одно из них исполнилось…

Вот здесь и выстрелила первая бутылка знаменитого коньяка «Казбеги» из славного города Таш-Кумыра, и встреча на высшем уровне закончилась при полном удовлетворении сторон.

Расставание с Хорогом ознаменовалось первой потерей. Из наших стройных рядов выпал один из самых стойких бойцов – Чамар. Его могучий организм штангиста долго сопротивлялся поглощенной в Сары-Таше тройной порции шорпо. Но усопшая баранина оказалась миной замедленного действия, и Гену с букетом подозрений от простого поноса до холеры местные эскулапы поместили в изолятор.

Гену было жалко, и мы загрустили. Экспедиция могла печально закончиться в самом начале. На ум стали приходить различные случаи из мировой истории о массовой гибели в Европе миллионов человек от эпидемии холеры в позапрошлом веке. Но нам повезло куда больше, чем европейцам. Через неделю Чамар внезапно появился в нашем лагере на поляне у ледника Медвежий. Исхудавший и почерневший, Гена радостно сообщил, что от обвинений в холере и чуме он отделался, обошлось всего лишь презренным поносом.

На этой поляне с говорящим названием «Пыльная» закончилась автомобильная часть нашего путешествия. Дальше шла автотропа, по которой могли проехать только трактора с прицепами, доставляющие грузы на рудник «Хрустальный».

По дешевке сторговавшись о транспортировке в прицепе экспедиционного груза, мы напрочь забыли поговорку о бесплатном сыре и мышеловке и налегке пошли по тропе за трактором, любуясь окрестностями.

Любоваться было чем. Подпирая бездонную памирскую высь, вдоль ущелья возвышались Ванчский и Язгулемский хребты. Внизу в каньоне ворчала на камнях река Ванч. Наша тропа веселой змейкой серпантинов взлетала к плато на 4200 м, где в штольнях и добывали знаменитый памирский хрусталь.

Памирский хайвэй ледник Федченко

Дальше за перевалом Абдукагор-2 лежал знаменитый ледник Федченко и цель нашей экспедиции – пик Революции. А прямо перед нами возвышалась огромная дамба изо льда и камней. Это и был знаменитый ледник Медвежий. Знаменит он был тем, что раз в четыре года от него откалывался язык и с большой скоростью съезжал по крутому склону в реку Банч и перегораживал ее своим ледяным телом. Получалась мощная плотина. Река быстро наполняла котлован и образовывала озеро. Далее существовало два сценария. Первый – щадящий. Прибывающая вода потихоньку начинала переливаться через край у стенки, промывала себе коридор, и озеро постепенно сливалось в реку. Второй – катастрофический. Плотина не выдерживала напора воды, и вся эта громадная водно-каменно-ледовая каша с грохотом устремлялась вниз в долину. И что перед этой стихией венец творения природы – Человек!? Букашка ничтожная! Все его дороги, мосты, дома и поселки превращались в пыль. И было так не один раз. Так зачем человек снова и снова восстанавливает разрушенное? Где смысл?!