Алеет Восток

Вот он-то и руководил операцией по поимке ходячего мяса в образе десяти курдючных баранов. Пока мы нашли стадо в горах, пока разбудили пастуха, пока выбрали самых крупных, уже свечерело. Доверчивые животные, чувствуя свою невеселую участь, сгрудились возле нашего липового вегетарианца, чуя в нем защитника. Но из кустов выскочила шайка презренных поклонников шашлыков по-карски, бешбармака по-киргизски и плова по-узбекски. Дальнейшая транспортировка разъяренных предательством Саши баранов по горной тропе при свете полной луны до дороги превратилась в трагикомедию. Бараны разбегались в разные стороны. А тащить на себе тридцатикилограммовую тушу было тяжело и неудобно. Она дергалась на плечах, пиналась и норовила спрыгнуть в обрыв вместе с носильщиком. Я лично считал ниже своего достоинства переть такого громилу на себе, когда он может ходить. И хитрость была найдена. Если взять барана за задние ноги и приподнять, тогда он спокойно идет на передних в нужном направлении. Таким иезуитским манером бараны были доставлены к дороге и погружены в автомобиль.

После перевала Талдык нас негостеприимно принял Чон-Алай. Холодный пронизывающий ветер нес пыль и обрывки газет. И столица Чон-Алая – поселок Сары-Таш только подтвердил его суровую репутацию. В придорожной «рыгалов-ке» – по-другому это заведение общепита назвать нельзя – мы сгоряча заказали на всю команду по порции шорпо. Странный мерзкий запах внес смущение в наши души. А дотошный геолог Женя Стрельцов обнаружил на замызганной стене подозрительную бумажку. Групповое изучение каракулей привело нас в полное замешательство. Она гласила: «Блуда ис усобшей баранены». Наш солдатский аппетит немедленно зачах на корню. Но было поздно. Источник зловония уже стоял на столе. И один смельчак рискнул вкусить блюдо из баранов, замерзших в прошедшую жестокую алайскую зиму Чамар, в миру он же Гена Чемерис, чемпион республики по тяжелой атлетике, решил, что для его бронебойного желудка мясо усопшей баранины не тяжелее тренировочной штанги. Тем более, халява, плиз! Три миски злосчастного блюда наполнили его живот, а наши сердца – предчувствием беды. Недаром за Геной водилось еще одно прозвище: «Чамар – тридцать три несчастья», хотя все его поступки были всегда продиктованы самыми добрыми помыслами. Если мы делали заброски, рюкзак Чамара был самым тяжелым. В его рюкзаке почему-то обязательно разливался бензин и продукты обретали неповторимый запах и вкус. Если он торил тропу в снегу, то она была удобна, как траншея, но всегда почему-то заводила не туда. Если он шел впереди по скалам, то из-под его ноги вылетал самый большой камень, пытаясь угодить в друзей по связке. Все эти недетские шалости назывались «чемергесками» и вызывали у нас резкие возражения, начиная от ненормативной лексики и заканчивая угрозами прямого физического воздействия. Но когда Гены не было в составе экспедиции, сразу же становилось скучно и у костра образовывалась пустота.

Кличут Гену кореша Язгулем-Заде-Паша

Очередная остановка для обеда в местной чайхане, уже в небольшом таджикском кишлаке, одарила нас парой интересных встреч. Посещение местной лавки обогатило очередным шедевром в области российской изящной словесности в таджикском варианте.

На полке с кастрюлями разного калибра красовался ценник: Каструл – 2 р., Каструлка – 1 р., Каструлчнк – 50 коп. А на улице нас ожидало погружение в историко-демографическую дискуссию о местном народонаселении. На небольшой деревенской площади собралась ватага ребят поглядеть на заезжих незнакомцев – обычное развлечение деревенской детворы. Но сама детвора была необычной. Одеты они были в традиционные таджикские одежды. Половина из них были типичными потомками Согдийского царства: брюнеты со смуглой кожей, крупными носами, темными глазами и разговором на фарси. Другая половина тоже говорила на фарси, но выглядела совсем иначе. Яркие блондины с длинными прямыми волосами, белыми лицами и яркими голубыми глазами. Явные представители еврозоны. Откуда в забытом богом местечке, затерянном в высокогорном Памире, могли взяться такие дети? Обсуждение этого вопроса получило свое продолжение в культурном центре кишлака – чайхане.

Дети Памира – демографическая загадка для историков

В ожидании плова сторонники новейшей истории отстаивали версию случайных связей заезжих геологов с местными представительницами прекрасного пола. Эту сторону представлял Чамар. Он целых три месяца работал в геологической партии канавщиком и был знатоком тамошних нравов. Но на защиту землепроходцев всей республики встал Стрелец, геолог от бога.