Алеет восток

Мазур, что с Котом? Тяжелый – но жить будет? Он ведь меня спас – оказался от меня справа, ну а перед американцем левее, и какую цель первой выберет не левша? А чисто случайно, окажись я на его месте… Теперь надеюсь, выкарабкается – и не надо ему в американский тыл лезть. В отличие от меня – вот не признаюсь никому, даже отцу Адмиралу, или Большакову, или Смоленцеву – за все мои беды в прошлой жизни хочется мне тут лично американское кладбище заполнить! Чтоб побольше их угробить – и за все, суки, ответили!

Идут наши! Слышно, как мост гудит. Передовой отряд – танковый взвод, с пехотой на броне, за ним БТРы. Мимо нас проскакивают – хорошо, на пути никого из наших нет, только дохлые пиндосы! Вот уже бой идет на берегу, но нам туда не надо. У нашего отряда задача другая, ради которой мы себя и поберечь должны, – а что сейчас влезли, так кто бы сумел?

И еще идут – целый десяток Т-54 и столько же БТР. А наша артиллерия работать закончила, чтоб своих не прибить. Судя по звуку, бой от моста отдаляется – хорошо! А мы чего сидим – двигаемся тоже!

Если бы сам только что под мостом не лазал, не услышал бы! Едва слышно, будто кто-то там ползет – вот, металлом о металл ударился, снаряжение плохо подогнал? Саперы вроде закончили уже! Мазур с Шизой лезут вниз… ну а мне просто влом, не командирское это дело, когда подчиненные под рукой! Крик, выстрел, и что-то булькнуло. Мы, уже по-боевому рассредоточась, за укрытиями.

– Эй, что там?

– Американец лез! – голос Мазура. – Хотел вручную подорвать. Храбрый!

А как бы он сам уходил? Значит, и у них такие встречаются, кто может и на амбразуру? Учтем.

И хорошо, что сдох такой – вот даже у Смоленцева еще какое-то уважение к «достойному врагу» встречается. А по мне, так чем меньше у пиндосов в здешнем 2012-м будет героев, и чем больше либероидной швали – тем лучше для СССР! Надо было самому спуститься – был бы в моем кладбище еще один экземпляр. Ладно – наш поход лишь начинается!

А дрались они упорно! Как рассвело, и бой закончился – их пленных у нас оказалось едва сорок голов, причем половина раненые. Один Т-54 и два БТР из базук подбили, у нас убитых и раненых за семь десятков, наши и корейцы. Из нашей команды один лишь Кот, но мы и в бой на берегу фактически не вступали. А Котяра живой был, когда его в медсанбат отправляли – только бы выкарабкался! Ведь двадцати пяти лет парню не было, на фронте он был с сорок четвертого, на Одере повоевать успел, жены у него нет пока, родители в Ленинграде! И чуть не убили человека, суки пиндосские!

Властью своей, «опричника», лично я стараюсь не пользоваться без крайней нужды. Но тут был как раз такой случай – всех пленных американцев я приказал вывести в расход, под мою ответственность, и докладывайте кому хотите. Под предлогом обеспечения секретности, чтоб не было свидетелей, как колонна из нескольких десятков грузовиков и полугусеничных БТР с американскими белыми звездами уходит на юг.

В интересах выполнения задания. А кто и что подумает – плевать!

Жуков – Кравченко (ком. 6-й гвард. танковой армией), разговор по ВЧ. 3 сентября 1950 года,

6 утра по местному времени

Вам боевой приказ непонятен, товарищ генерал-полковник? Разворачивай все свое хозяйство на Циндао и вперед, как на Берлин! Маскировку под «корейцев-добровольцев» к чертям – товарищ Сталин разрешил! Американцы попадутся – бей и дави на общем основании, как врагов! С воздуха тебя прикроют, пехоту для городских боев придали, корейцы и наш ШИСБр, куда лучше маньчжур! Жду от тебя доклада о взятии Циндао!

Из обращения И. В. Сталина к советскому народу.

3 сентября 1950 г.

Шесть лет назад завершилась нашей Победой самая тяжелая, самая кровопролитная война, какую знала история. Война за само выживание человечества, спасение его от фашистского рабства. Мы помним и никогда не забудем, что в одном строю с нами сражались народы Англии и США. Мы помним ленд-лиз, северные конвои. Как и помощь в борьбе с японским милитаризмом, верным союзником гитлеровцев. И эту благодарность мы сохраним навеки.