Алеф

Вновь обретя способность видеть, осматриваюсь: справа и слева от меня стоят мужчины в тогах. Я нахожусь в каменной ложе, а впереди расстилается арена амфитеатра.

Зрители в пёстрых одеждах продолжают скандировать, и я понимаю, что они обращаются ко мне, но не знаю, что ответить, поэтому просто поднимаю в знак приветствия руку. Колизей взрывается аплодисментами.

На арене появляются гладиаторы. Они по очереди подходят к ложе, чтобы выкрикнуть «Morituri te salutant!»

Как я оказался в Древнем Риме? Почему в моей приёмной находится Колизей? Что это: очередные выходки Голема или обычный сон?

В руке у меня оказывается невесть откуда взявшийся белый платок, и я поднимаю его над головой. Взгляды многотысячной толпы устремляются на него. Колизей замирает в предвкушении.

Разжимаю пальцы, и крошечный лоскут, порхая, словно бабочка-капустница, летит на арену. Едва он касается песка, в противоположных концах Колизея поднимаются решётки, и из ворот выскакивают бенгальские тигры. Хотя нет, это только в первый миг так кажется. Животные похожи на тигров, но на самом деле это монстры с лоснящейся шерстью, короткими толстыми лапами и гибкими длинными хвостами.

Гладиаторы сбиваются в кучу, вставая спина к спине и выставив оружие. Животные голодны. Твари скачут вокруг людей, рыча на сверкающую сталь и отыскивая возможность добраться до вожделенной плоти.

Толпа подбадривает гладиаторов, хотя ясно, что люди не начнут сражение первыми. Заключаются ставки: возле деревянных будок с разноцветными лентами и флажками выстраиваются очереди.

Я подхожу к краю ложи и опираюсь о каменный барьер. Шершавый песчаник нагрет солнцем. Пахнет пылью, потом, духами, притирками, эфирными маслами и кровью — хотя на арене ещё не пролилось ни капли.

Одна из тварей не выдерживает искушения: с коротким разбегом взмывает в воздух и обрушивается на гладиаторов. Воины поднимают щиты, некоторые пытаются поразить монстра оружием, но большинство отбегает в стороны, и в результате группа распадается.

Зверь сбивает пару человек с ног, одного придавливает. Он хватает поверженного за голову и резким движением отрывает её. На белый песок выплёскивается кровь. Арена наполняется воплями ужаса. Остальные монстры, воодушевлённые успехом собрата, присоединяются к охоте. Прыжки, удары, рычание, и бьющие во все стороны фонтаны крови — зрелище приковывает взгляды.

Зрители неистовствуют, гладиаторы носятся по арене, твари настигают их одного за другим. Это похоже на избиение. Лишь один воин действует успешно: избежав удара кинувшегося к нему монстра, он поднимает щит и наносит два мощных удара по толстой шее. Чудище резко поворачивает голову, пытаясь схватить человека за ногу, но тут же получает прямо по оскалившейся морде. Хлещет кровь, животное со стоном валится на песок. Его лапы дёргаются в предсмертной агонии.

А гладиатор уже бежит на другого зверя. Тварь терзает пойманного человека и не замечает опасности. Воин перерубает животному позвоночник и, перепрыгнув через труп, устремляется к следующему. Кажется, он охвачен яростью — а может, считает нападение единственно верной стратегией. Пока что ему, во всяком случае, сопутствует успех.

Справа от меня раздаётся стон. Повернувшись, вижу толстого лысого человека в алой одежде. Его пальцы унизаны перстнями, на груди — какой-то причудливый золотой медальон. Лицо выражает неподдельное страдание, глаза следят за действиями ловкого гладиатора. Ясно, что это распорядитель арены: он лишается ценных животных, за которых придётся заплатить из собственного кармана.

— Кто тот человек? — спрашиваю я его.

— Некий Тиберий, — отвечает толстяк сдавленным голосом. — Так он назвался.

— Откуда он?

— Из Ликии, мой император. Участвовал в мятеже. Сопротивляясь, зарубил шестерых легионеров.

— И его не казнили?

— Решили, что на арене он будет полезней.

— Похоже, не ошиблись.

Распорядитель выдавливает из себя кислую улыбку.

— Рад, что вам нравится, мой император.

Если гладиатор и победит, то долго на свободе не проживёт: месть толстяка настигнет его даже на улицах Рима.

Тем временем арена оказывается завалена истерзанными трупами и залита кровью. На ногах остался только Тиберий. Он уже расправился с третьей тварью и, пошатываясь, направляется к четвёртой.

Со стороны распорядителя доносятся проклятия: должно быть, он думает, что в рёве толпы их не слышно.

— Довольно, — говорю я. — Этот человек победил.

Толстяк немедленно делает помощникам знак убрать животных. Укротители, вооружённые длинными стрекалами и палками с петлями, выбегают на арену и принимаются ловить монстров. Следом появляются солдаты. Они обезоруживают гладиатора и подводят к императорской ложе. Рабы подтаскивают крытую ковром лестницу, чтобы я мог сойти на песок.

Какой-то надутый чиновник подаёт мне с елейной улыбкой лавровый венок, переплетённый золотой лентой.

Раздаются радостные крики выигравших пари зрителей, к небесам возносятся проклятия и стоны проигравших.