Алексадр Золотая Грива 2

Затем подошли к мытарству ересей, где дают ответ за неправые мудрования о вере, отступление от православного исповедания веры, колебания в вере, хулы на святое. Тут прошли без расспросов и очутились вблизи небесных врат.

20. Мытарство бессердечия и жестокости.

Наконец, встретили нас бесы последнего, двадцатого мытарства – бессердечия и жестокости: там держат ответ души людей бессердечных. Если кто и много подвигов совершил, много постился и усердно молился, был целомудрен и тело своё умертвил воздержанием, но был безжалостен и жёсток – тот не получает пощады на этом мытарстве. Но мы благодатию Христовою прошли при помощи молитв преп. Василия, даровавшего много из своих добрых дел на мой выкуп.

С радостию приблизились к небесным вратам. Они светлы, как кристалл; стоят в них блистающие солнечным светом юноши. Увидев меня в сопровождении ангелов, возрадовались, что по милости Божией миновала я воздушные мытарства и ввели внутрь врат…

- Виденное и слышанное там, - сказала Феодора Григорию, - нельзя рассказать подробно. Меня привели к престолу Божию, окружённому херувимами, серафимами и другими силами небесных воинств. Пала я ниц и поклонилась Невидимому Богу. Слышен был голос, повелевающий ангелам показать мне обители святых и мучения грешников. Всюду меня водили, и видела я обители светлые. Потом низведена в преисподнюю, где познала муки страшные, ожидающие грешников.

Сказали ангелы:

- Посмотри, Феодора, от каких мук избавил тебя Господь молитвами святого Василия.

Наконец ангелы привели меня в обитель преподобного Василия и здесь оставили, сказав:

- Ныне преподобный Василий творит по тебе память.

И я поняла, что через сорок дней по моём исходе из тела достигла обители покоя…

Всё это рассказала Григорию в сновидении преподобная Феодора».

Александр закрыл книгу. Глаза от непривычного напряжения покраснели, слезятся. Пробрался к выходу. Дверь тихо скрипнула, просыпалась струйка снега в щель. Осторожно выбрался наверх. Ночь уже на исходе, вот-вот рассвет. Звёзды презрительно мигают в высоте, холодно поглядывая на маленького человечка, что вздумал в неурочный час выйти из своей норки. С удовольствием потянулся, так что внутри захрустело, протёр лицо колючим снегом.

- Смотрите, гады? - прошептал он. - Расселись вокруг и смотрите, записываете… оказывается, бесы грамотные? Вот уж не подумал бы! Интересно, если бесу морду набить, это грех или нет? Для бесов понятно, а для ангелов? Как там, на мытарстве убийства – истязуется всякий удар, толчок по ланите и по чём-то ещё. Так вот, если бесу врезать по ланите так, чтоб уши отвалились и зубы веером, грех или нет? У кого бы спросить?

В трудах и заботах незаметно прошла зима. Весна вступила в свои права быстро и решительно. Солнце стало забираться всё выше и выше, выжигая снег везде, где только доставали его лучи. Тёплый ветер дул, не переставая, изредка нагоняя тяжёлые, полные воды тучи и тогда бедной зиме вовсе деваться было некуда – тёплые потоки безжалостно смывали остатки её снежного царства. Лёд на реке вспух, почернел, словно от горя. Было видно, что он едва терпит такое издевательство и вот-вот лопнет от возмущения. Однажды ночью стены землянки задрожали от какого-то мирового сотрясения. Раздался грохот, треск и скрежет, словно неведомый великан вздумал погрызть скалу. Дверь тихо отворилась, из землянки выходят отец Анатолий и Александр.

- Рано в этом году ледоход, - произнёс священник.

- В самый раз, - бодро ответил Александр, - надоели холода. Сколько уже сидим в норе, пора выбираться.

Река окончательно очистилась ото льда через несколько дней. За это время по настояния отца Анатолия на месте пожарища, в котором сгорели мертвецы, поставили большой крест. Александр вначале противился, не понимая смысла.

- Ну, на что тебе такой громадный крест понадобился? – горячился он. - Лучше бы о причале подумал.

- И причал будет, - спокойно отвечал священник, - но крест важнее, вот увидишь.

Изрядно намучившись – из инструментов только топоры – соорудили крест высотой чуть не в пять саженей, установили. Присели отдохнуть. Александр вытер мокрый лоб рукавом, пробурчал:

- И куда такой? Его за версту видно.

- Это и надо, - удовлетворённо улыбнулся священник, - придёт время, спасибо скажешь.

- Ну-ну…

Пролетела неделя, другая. На правой стороне стрелки появилась неуклюжая, грубо сделанная пристань. Построили из брёвен, оставшихся после разбора домов. Хватило и на бревенчатый настил возле воды, это и была пристань, и на ремонт частокола. Теперь от бывшего городка не осталось и следа, только большие квадратные пятна на земле. Отремонтированный частокол служил надёжной защитой от медведей, что бродили по округе чуть не толпами, голодные и злые после зимней спячки.

Далёко, на пределе видимости, появилось белое пятно. Александр заметил первым, позвал отца Анатолия.

- Смотри, парус!

Священник внимательно посмотрел, перекрестился на восток.

- Слава тебе, Господи, услышал мои молитвы, - тихо произнёс он. – Это купеческий струг, - сказал громче, повернувшись к Александру.