Александр Александрович Богданов. Сборник статей

«XV

Очерки реалистического мировоззрения.

Критика идеализма.

Авенариус: Луначарский (Гуревич).

Философия коллективизма.

Богданов»[899].

Следуя марксистскому (материалистическому) пониманию развития форм духовной жизни, Богданов полагал, что философия скоро сойдет с исторической сцены[900] и уступит место тектологии (учению о строительстве организации). Он рассуждал следующим образом: «Философия… думала представить мир как стройно-единую систему – “объяснить” его посредством какого-нибудь универсального принципа. В действительности требовалось превратить мир опыта в организованное целое, каким он реально не был; а этого не только философия, но и вообще мышление само по себе, своими исключительно силами, сделать не может. Это понял величайший мыслитель XIX в. <Маркс> и философской задаче – “объяснить” мир – противопоставил реальную задачу – изменить его»[901].

В прениях по докладу Шпета Богданов отвечает на вопрос «Что такое философия?» по-своему. Он фактически излагает принципы тектологии. Но в отличие от «материалистически» ориентированных марксистов, которые констатируют конечность философии как объяснительной схемы и делают следующий шаг к практической деятельности, Богданов оказывается в своем поколении одним из некоторого числа индивидов, «исключительно занимающихся теорией». Он остается философом по сути, и тем самым открывается возможность для понимающего общения со Шпетом и обмена мнениями. Что и демонстрирует шпетовский конспект выступления Богданова: «О происхождении философии: философия как нечто из себя возникающее. “Объяснение” – какие социальные условия породили философа. Философ – организат<орский> талант! Что есть философ – теоретический человек»[902].

Богданов выступил в прениях против философии. Философия приобретает практический смысл и становится тектологией: «…тектология должна делать излишней философию, и уже с самого начала стоит над нею, соединяя с ее универсальностью научный и практический характер. Философские идеи и схемы для тектологии – предмет исследования, как всякие иные организационные формы опыта»[903]. А как переделывать мир? Философия должна переориентироваться на научное описание, обеспечивающее практические нужды переделки мира. Таким образом, теоретическая деятельность продолжается. Познание, по Богданову, всегда было практическим, и абстракции должны всегда иметь практический смысл. В этом контексте он трактует и возникновение знания на примере астрономии, которая, по его мнению, очевидно имела практический смысл и основания.

В шпетовском конспекте богдановского выступления читаем: «Возникновение знания: астрономия (сельское хозяйство! Мореплавание)»[904]. И вот как этот тезис трактует сам Богданов в «Тектологии»: «С астрономией обычно соединяется мысль об отрешенности от всего земного, о чисто познавательном, чисто идеальном интересе. Трудно впасть в ошибку более грубую и наивную: нет науки более непосредственно-практической»[905]. И далее: «При земледельческом оседлом быте потребовалось усовершенствование этих методов, преимущественно для ориентировки во времени: определение сроков полевых работ, а следовательно, точное разделение годового астрономического цикла процессов природы. <…> Дальние торговые путешествия, сухопутные и еще более морские с их насущнейшей потребностью в пространственной ориентировке дали следующий толчок развитию астрономии, которая тогда же освободилась от религиозной оболочки»[906].

Шпет не соглашается с такой интерпретаций и напротив записи об астрономии делает добавление от себя. Воспроизведу запись еще раз полностью: «Возникновение знания: астрономия (сельское хозяйство! Мореплавание) → греческая мысль “само по себе”. → Универсальное знание не в силу “сельского хозяйства”, а в связи с религией, жречеством, т. е. мировоззрение»[907]. Развертку этого замечания мы находим в его конспекте лекций по истории науки: «<Евдокс дал> геометрическое объяснение движения планет – за что <считается> основателем “математической астрономии”»[908].

Казалось бы, различия точек зрения Богданова и Шпета налицо. И тем не менее, мы можем сделать предположение, что их разность не является пропастью. Они ближе друг к другу, чем это может показаться на первый взгляд. И я рискну сказать, что их взгляды во многом оказываются созвучными. Шпет, как и Богданов, полагает, что теоретическая деятельность исторически меняется, не заканчивается. Только у Богданова философия превращается в тектологию (учение о строительстве, всеобщую организационную науку[909]), а у Шпета она как теоретическая деятельность становится специализированной. Но здесь проявляется разность в понимании специализации.