Александр Андреевич С В Е Ч И Н

Во имя сохранения захваченной инициативы крупнейшие военные деятели совершали тяжелые ошибки. Мольтке младший, чтобы не упускать из рук захваченную инициативу, не остановил германских армий к началу сентября 1914 г. на р. Эн, как это ни представлялось желательным по многим соображениям, и бросил их на реку Марну в оперативных условиях, оценивавшихся уже тогда, как очень плохие. Людендорф, после первых двух полууспешных наступлений начала 1918 г., не остановился и не перешел к обороне, а затеял в июле 1918 г. "вторую Марну"- при очень скверных стратегических и оперативных условиях, опять-таки чтобы "сохранить захваченную инициативу". Однако, ни первая, ни вторая Марна не помогли удержать ее за собой; напротив, погоня германского командования за сохранением инициативы привела к тому, что французы в обоих случаях получили все преимущества второй руки и смогли проявить свою активность в максимально выгодных условиях. Мираж сокрушения противника искажает всю перспективу, заставляет забывать о совершенно реальных невыгодах и лезть в петлю, лишь бы сохранить за собой почин.

Не всякое продвижение вперед является, в сущности, стратегическим наступлением. Вилизен и фон дер Гольц признают стратегическим наступлением только такое, которое грозило бы захватом неприятельских сообщений (обход или глубочайший прорыв). 28 сентября 1914 г. 9-я германская армия перешла в наступление севернее Вислы, из верхней Силезии, для нанесения удара в охват правого фланга вторгнувшихся в Галицию русских армий. Однако, уже 4-го октября у Людендорфа составилось впечатление, что русские на средней Висле изготовляются встретить его охват превосходными силами, которые перейдут в наступление на всем фронте от Варшавы до устья Сана. Движение 9-й германской армии вперед продолжалось еще более спешно и на более широком фронте, однако, целью этого движения было уже не нанесение русским удара, а занятие вдоль Вислы удобного оборонительного расположения.

Такой захват географического рубежа, удобного для обороны, вполне можно расценивать, как оперативное наступление. Но, с точки зрения стратегии, Людендорф, продолжая движение вперед к Висле, уже перешел к обороне, так как от преследования позитивной цели — нанесения удара правому крылу русских, он перешел к негативной цели — удержанию последнего на период времени развития австрийского наступления на р. Сан.

Наступление во что бы то ни стало, как априорно избираемый способ действий, приводит к тому, что наши силы расплываются там, где это допускает неприятель, активность вырождается в бессилие, в наступательную фразу, в очень сомнительное залегание фронта где-то впереди и возвращение в "исходное положение".

Высшее командование и тактика. Характер тактических действий определяется условиями, складывающимися в бою. Уставы и инструкции во время боя являются законом лишь постольку, поскольку они отвечают требованиям боя. Однако, было бы ошибочно делать вывод отсюда, что высшее командование в течение войны может, сложа руки, предоставить тактическим действиям стихийно развиваться.

Высшее командование, прежде всего, должно отчетливо сознавать особенности тактических действий неприятельских и наших войск, их сильные и слабые стороны; это необходимо, чтобы разбираться в результатах боевых столкновений, уяснить себе намерения и логику неприятеля, понимать технику оперативного искусства; одна из основных задач управления на вооруженном фронте — постановка наших войск в более выгодное тактическое положение — без этого не будет достигнута. Например, в русско-турецкую войну 1877 года сильной стороной турок являлось быстрое возведение укрепленных позиций и упорная их оборона, а слабой стороной — неспособность ни к маневрированию, ни к наступлению, выходящему за рамки частной контратаки. Отсюда для стратегии следовало заключать разумеется, не о необходимости лобовых атак на плевненские укрепления Осман-паши, а о смелом маневре на его сообщения, который бы вынудил турецкого генерала выйти на чистое поле, наступать и маневрировать.