Александр Андреевич С В Е Ч И Н

Из этих данных надлежит сделать заключение, что высшее командование, в условиях маневренной войны, обыкновенно будет в состоянии реагировать на происшествия на фронте не на следующий день за событиями, а лишь на третий; в позиционной войне реакция может последовать в течение того же самого дня: дивизии, находящиеся в резерве, близ железнодорожных станций, где имеется накопленный железнодорожный состав, уже через 10-12 часов после начала событий на фронте могут начать переброску по новому назначению. Поэтому, в условиях позиционной войны можно допустить несравненно большую централизацию управления, чем в маневренной. Если в последней все важные решения должны будут идти сверху, то они будут непременно значительно запаздывать и не отвечать быстро развивающейся обстановке. Если с момента события на фронте до приступа к фактическому исполнению распоряжений ставки должны пройти 3-4 суток, то, конечно, необходимо, чтобы ставка стремилась удержать в своих руках лишь распоряжения мероприятиями, имеющими длительный, основной характер; все же, что имеет менее дальнобойный характер, должно быть передано на усмотрение подчиненных инстанций.

Ориентирующая, целеуказующая работа ставки, очевидно, должна идти спокойным, ровным, уверенным темпом. Нервность работы свидетельствует о дефектах организации или руководства и сейчас же передается всем подчиненным инстанциям.

Диагноз неприятельских намерений. Если данные о действиях своих войск поступают к высшему командованию с значительным запозданием и в недостаточно точном виде, то еще большие трудности предстоит преодолеть для того, чтобы ориентироваться вовремя относительно неприятеля.

Прежде всего, необходимо отдать себе отчет в развертывании неприятельских сил, в резервах, коими располагает неприятель для связи с тылом и для рокировок; знакомство с общими политическими и экономическими предпосылками у неприятеля и с характером его руководящих вождей должно помочь нам охватить важнейшие мотивы, на которых будет строиться логика неприятельских решений. Ошибочно предполагать, что неприятель будет поступать по школьному правильно и встретит наш маневр наиболее естественными, на наш взгляд, контрмероприятиями. Неприятель будет руководствоваться не нашей, а своей логикой, имеющей другие основы, и проникнуть в диалектику неприятельского мышления чрезвычайно важно. Изучить неприятельскую армию, это прежде всего — уяснить себе, что она будет делать в критический момент. Необходимо быть психологом, знать этнографические особенности неприятельского народа, все его социальные группировки и их устремления, остро оценивать малейшие детали, не теряя при этом широких точек зрения, — и лишь тогда удастся вполне сообразовать решение с поведением неприятеля. Ведь приходится не вести операцию против неподвижно застывшего врага, а бить последнего на лету. Армия Бенедека в 1866 г. была еще у Ольмюца, когда Мольтке намечал удар на нее, с двух сторон, в районе Гичин — Иозефштадт. Седанский маневр армии Мак-Магона представлял собой жесточайшее отступление от школьной логики; и, однако, его в зародыше уже одновременно разгадали два человека — Подбельский, генерал-квартирмейстер Мольтке, и Фридрих Энгельс. Наполеон в течение почти всей своей военной карьеры решал свои задачи наступательно, и, однако, в осеннюю кампанию в 1813 году, можно было, изучив состав французской армии, громадное большинство в коей образовывалось новобранцами, предугадать, что он перейдет на Эльбе к стратегической обороне. Если войска только что сформированы и не имеют организованного тыла (армии Гамбеты в 1870 г., армии гражданской войны 1918 г.), то можно предусмотреть, что они окажутся пришитыми к железной дороге и будут маневрировать только вдоль рельсовых путей. В самом начале мировой войны можно было бы предвидеть, что англичанам удастся создать позиционную, но не маневренную армию.

Весьма важно, чтобы всю разведочную работу объединяла одна голова, освобожденная от всяких других забот. Не следует останавливаться перед тем, чтобы выдвигать на нее наиболее талантливого сотрудника полководческого штаба. Разгадка неприятельской стратегии может быть по силам только выдающемуся уму. Профессиональная работа разведочных органов часто далеко отстает от уровня, требуемого для того, чтобы сделать из разведочной работы нужные стратегические заключения и соответственным образом организовать и саму разведку.

Надо уметь решаться с наличными сведениями о противнике, которые почти никогда не будут полными и достоверными. Стратегическая разведка даст сведения недостаточные и запоздалые. Важнейшие сведения базируются скорее на приметах и догадках, чем на положительных данных. К розыгрышу операции приступают в темную. Совет систематиков, что надо принимать к учету только вполне достоверные данные, вызывает у Клаузевица лишь насмешку над непониманием сути дела. Эти достоверные данные имеются лишь в редких случаях, — и тогда оперативная работа упрощается до крайности.