Александр Башлачёв: человек поющий

14 января состоялся концерт у Егора Егорова в Москве, у станции метро «Речной вокзал». Запись, которую производил там Олег Коврига, частично издана на альбомах «Башлачёв VI» (треки 8–11) и «Башлачёв VII» (треки 1–3). Историю организации этого концерта вспоминает Олег: «В декабре 1987 года мы устроили концерт “Среднерусской Возвышенности” в общежитии ГИТИСа. Поскольку организация такого рода мероприятий все еще числилась “незаконным промыслом”, я договорился с определенным числом людей, с которыми мы уже провели немало концертов, сколько (примерно) каждый обязуется привести народу и, соответственно, сколько денег он сдает в “кассу”, а билетов не делали вообще, дабы нас нельзя было “поймать за хвост”. В результате я “влетел” на сто семьдесят рублей. На тот момент это было полторы моих месячных зарплаты. Я составил таблицу. В левой колонке было имя человека, с которым мы договаривались, в средней — число людей, которых он должен был привести, а в правой — число реально приведенных им людей. Внизу был подведен печальный итог. Я показал эту таблицу всем действующим лицам, не обозначая словами, чего я от них хочу. Все расстраивались и качали головами. Хотя это были лучшие люди, на которых можно было положиться в большей степени, чем на других. И только Егор Егоров, дружок мой, посмотрев на эту таблицу секунд пять, сказал: “Так, все понятно. Но денег у меня сейчас, как ты понимаешь, нет — как, естественно, не было и у всех остальных, — зато сейчас у меня в квартире можно что-нибудь устроить. Давай попробуем частично восполнить потери таким путем”. Я нашел Сашу: “Давай, — говорю, — еще один квартирник устроим”. Саша отвечает: “Давай! Только, если получится, можно попробовать собрать не двадцать пять рублей, как обычно, а сорок? Извини, что торгуюсь”. К этому моменту инфляция уже продвинулась довольно далеко, и его просьба была вполне оправданной. “Конечно, — говорю, — попробуем. Правда, должен тебе честно сказать...” — и изложил ему наш с Егором коварный план. “На это могу тебе тоже честно сказать, что, если бы мне сейчас не были нужны деньги, я бы выступать не стал. На самом деле мне сейчас петь совершенно не хочется”. В результате состоялся концерт, я его записывал. Правда, звук там не очень, потому что Саша случайно ударил гитарой по микрофону и развернул его. А я подумал: “Сколько уж раз писали, не буду я лезть туда. Пускай пишется, как оно есть”. А зря. Перед концертом я предложил ему водки. А он говорит: “Нет, я сейчас не буду. Но ты там припрячь где-нибудь для меня”. Надо сказать, что он перед своими концертами почти никогда не пил, а если и пил, то мало. Не потому, что ему не хотелось, — он это дело тоже любил. Просто он спеть хотел хорошо и не хотел смазывать песни. После концерта мы с Сашей выпили (тайком от Насти, с которой он туда пришел). Я ему, естественно, отдал сорок рублей, а не двадцать пять. Он спрашивает: “Ну как, тебе-то удалось как-то восполнить потери?” Я говорю: “Удалось, удалось...” — “А пел-то я хоть ничего?” Я отвечаю: “Хорошо, конечно, пел. Правда, я в последнее время больше люблю потом слушать это в записи, а на концерте воспринимаю хуже”. — “Да, я тоже...”»

22 января состоялся квартирный концерт около станции метро «Коломенская». Запись этого мероприятия производил Олег Величко.

Приблизительно 24 января у Олега Ковриги состоялся важный разговор с Александром. Рассказывает Олег: «Мы с Мишей Симоновым[279] договорились, что надо обязательно записать Башлачёва в студии. Ну сколько, в конце концов, можно тянуть? Время идет, а записи в основном квартирные, на подручных средствах. Миша говорит: «Давай недели через две. Мне еще надо достать то-то и то-то». Я Саше говорю: «Всё. Давай тебя запишем по-нормальному, в студии». «Давай. Но только в течение трех дней». Я говорю: «Не успеем за три дня. Надо еще чего-то достать. Давай недели через две». «Нет. Не могу. Только три дня. Извини». Я тогда очень удивился. Понятно было, что он не выпендривается, потому что он никогда не выпендривался. Это не было ему свойственно».