Александр Благословенный

Несмотря на это, Платон Зубов вступил в заговор, и его дом, купленный для него Павлом, превратился в штаб-квартиру заговорщиков, где обсуждались планы свержения императора.

Постепенно Палён и Зубовы вызвали для службы в Петербурге всех генералов и офицеров, на которых они могли положиться. По некоторым данным, их число превышало тысячу человек.

Что касается Николая Зубова, то его несомненными достоинствами были личная храбрость и огромная физическая сила. Вместе с тем современники отмечали его нравственную нечистоплотность, вздорный нрав, жестокость по отношению к нижестоящим.

Николай Зубов был сподвижником Суворова, и именно его великий полководец послал в Петербург с известием о победе, одержанной им при реке Рымник над турками. За весть об этой победе Николай Зубов получил чин полковника, а Суворов был пожалован графским титулом с добавлением «Рымникский».

В 1793 году Николай Зубов и сам стал графом, а ещё через год женился на любимой дочери Суворова — Наталье, которую отец называл Суворочкой.

Николай Зубов первым известил Павла о смерти Екатерины II и при коронации был награждён орденом Александра Невского. Однако вскоре и он был выслан из Петербурга в деревню, откуда возвратился лишь в 1801 году и, ненавидя императора, а также опасаясь за свою собственную судьбу, тоже вступил в заговор.

Заговорщики твёрдо решили убрать Павла, но дату переворота до начала марта 1801 года не назначали. Ускорить осуществление своих намерений заговорщиков заставило непредвиденное обстоятельство.

7 марта в семь часов утра Палён, как обычно, вошёл на доклад в кабинет Павла, чтобы рассказать обо всём случившемся в столице за предыдущий вечер и прошедшую ночь. Не успел он приступить к докладу, как Павел спросил его:

   — Господин Палён, были ли вы здесь в тысяча семьсот шестьдесят втором году?

Палён мгновенно сообразил, что Павел спрашивает его об убийстве заговорщиками его отца — императора Петра III.

   — Почему вы, ваше величество, задаёте мне этот вопрос? — спросил насторожившийся Палён.

   — Да потому, что хотят повторить тысяча семьсот шестьдесят второй год, — сказал Павел.

Палён тотчас же совершенно овладел собой и ответил:

   — Да, государь, этого хотят. Я это знаю и тоже состою в заговоре, чтобы выведать планы заговорщиков и сосредоточить нити заговора в своих руках.

Не зная того, насколько Павел осведомлён о составе заговорщиков, Палён назвал и цесаревича Александра как состоящего в этом преступном сообществе. Затем Палён попросил Павла дать ему ордер на арест наследника престола, и Павел тут же такой документ выдал.

С ордером Палён пошёл к Александру и убедил его назначить дату переворота, так как иначе, по его словам, цесаревича ждал каземат Петропавловской крепости.

Александр испугался не на шутку, ибо хорошо знал крутой, необузданный и совершенно непредсказуемый нрав своего отца. Но он любил отца и не хотел его смерти. Вместе с тем он боялся и за себя, и за Константина и потому предложил арестовать Павла и под крепким караулом доставить в один из загородных дворцов.

Чуть позже Александр и Палён сошлись на том, что будет объявлено о болезни Павла и о невозможности оставлять за ним трон, а регентом при нём станет Александр.

Историки спорят, мог или не мог Александр предвидеть убийство своего отца или же слепо поверил Палену, считая, что он выполнит именно этот план и не посягнёт на жизнь императора.

Как бы то ни было, но уже при этой встрече и Палён и Александр согласились с тем, что государственный переворот должен быть произведён 11 марта...

В этот день Михаил Илларионович Кутузов и Прасковья Михайловна — старшая его дочь, незадолго перед тем ставшая фрейлиной, — ужинали с Павлом и императрицей в Михайловском замке. Как впоследствии свидетельствовал Кутузов, большинство из присутствующих на ужине ничего не знали о грядущем событии. Активных заговорщиков среди ужинавших было двое — августейшие братья великие князья Александр и Константин.

Во главе стола сидел Павел. Собравшиеся заметили, что он в начале застолья был сумрачен и сразу же стал много пить, вскоре заметно опьянев. Вопреки обыкновению Павла не радовало, что за одним столом с ним сидели преимущественно молодые люди, компанию которых он всегда предпочитал своим сверстникам и более старшим по возрасту.

Александр и Константин и их жёны Елизавета и Анна едва перешагнули порог двадцатилетия, а младшей из сидевших за столом, великой княжне Марии, только недавно исполнилось пятнадцать лет. Присутствовали здесь же фрейлины Прасковья Толстая и графиня Палён, графы Строганов и Шереметьев, князь Юсупов, шталмейстер Муханов, обер-гофмаршал Нарышкин и четыре статс-дамы.

За ужином, как потом рассказывали, наследник престола был бледен и печален.

   — Не болен ли ты? — спросил его отец-император.

Александр ответил, что чувствует себя хорошо.

   — А я сегодня видел неприятный сон, — сказал Павел. — Мне приснилось, что на меня натягивают тесный парчовый кафтан и мне больно в нём.

Александр побледнел ещё более.