Александр Блок

Описание Петербурга в царствование «огромного, водянистого» Александра III полно отзвуков современных поэту настроений. Блок ощущает смрад разложения, исходящий от прогнившего режима. Скандальные разоблачения интендантских афер, высокопоставленного воровства сменяют в это время одно другое; политический курс самодержавия очень напоминает обстоятельства, приведшие? к Цусиме и Порт-Артуру.

«К 1911 г. относится, по крайней мере, на мой личный взгляд, некое неожиданное увлечение А<лександра> А<лександровича> общественностью, — писал знакомый поэта, а впоследствии его биограф В. И. Княжнин. — Частью этот интерес… вызван был необходимостью подготовки к более достоверному освещению политического фона событий, совершающихся в 1-й гл<аве> «Возмездия». Но был и какой-то другой, самостоятельный интерес к этой стороне русской жизни. А<лександр> Александрович > скупил целую серию революционных книжек, выпущенных в предшествующие годы, попрятавшихся в глубь прилавков букинистов за время активного напора реакции 1907–1909 гг. и снова вынырнувших на свет к 1911 г.».

«Неожиданность» этого увлечения — спорная. Стоит обратить внимание на одно, видимо, не прекращавшееся все эти годы знакомство Блоков. По свидетельству М. А. Бекетовой, зимой 1907/08 года поэт не раз давал деньги «на политические цели, т. е. главным образом на побеги», попадаясь по своей доверчивости даже на удочку авантюристов и мошенников. «Но посещавший его «товарищ Андрей» и некая молодая революционерка Зверева оказались и подлинными, и достойными всякого уважения. Умная, убежденная девушка с сильной волей была эта Зверева», — пишет М. А. Бекетова.

Рассказывая о состоявшемся у Блоков 19 декабря 1908 года чтении пьесы «Песня Судьбы» в присутствии 8—10 человек, Л. Д. Блок упоминает «курсистку Звереву». А сам Блок, называя матери Звереву, добавляет: «о которой я тебе расскажу».

«Активный напор реакции» не прервал этого общения.

В тяжелейшую для себя пору, в феврале 1909 года, Блок, несмотря на болезнь жены и смерть ребенка, выступает по просьбе Зверевой на известных Бестужевских женских курсах (кстати, созданных при живейшем участии А. Н. Бекетова) с чтением «Песни Судьбы», а 2 апреля пишет Зверевой: «Вот Вам для тюрьмы всякое — и от меня и от «Шиповника» (издательство. — А. Т.). На днях занесу к вам «Былое», за которое очень благодарю».

Любопытно здесь и упоминание о журнале «Былое», где публиковались исследования и материалы по истории русского революционного движения.

В ноябре того же 1909 года Зверева снова обращается к поэту: «У меня к Вам большая просьба, Александр Александрович. Не достанете ли Вы опять книг из «Шиповника» для ссыльных? Потом, может, среди Ваших знакомых захочет кто-либо помочь им деньгами, платьем, — едой, наконец. Отовсюду приходят прямо-таки страшные письма. Во многих тюрьмах нечего есть. Вы только подумайте, какой это ужас!..»

Блок откликается на следующий же день, 13 ноября: «Все, что Вы пишете, мы и Люб<овь> Дмитриевна будем сейчас же устраивать. Можно достать платья и денег, количество, конечно, заранее не могу указать. Книг у меня есть некоторое количество, хотя и не «Шиповника», с которым я больше не могу иметь дела».

«Зверева — наша знакомая курсистка, просила меня устроить концерт какой-нибудь очень интересный в пользу ссыльных, у которых страшная нужда», — пишет Л. Д. Блок матери поэта в декабре и рассказывает о своих поездках по этому делу. «…Концерт, который я должна Зверевой, кажется, состоится…» — снова пишет она 23 января 1910 года.

Как видно из переписки Блока со Зверевой, в подобных случаях к помощи поэта прибегали и впоследствии.

Характерно для Блока, что он, кажется, нигде и никогда, даже после революции, не обмолвился о подобных эпизодах своей биографии. Единственным глухим отзвуком их, может быть, служит фраза из статьи 1908 года «Вечера «искусств», где поэт резко высказывался против эпидемии всевозможных «вечеров нового искусства»: «Но, возражают мне, есть же случаи, когда можно спрятать в карман свое собственное, даже художническое самолюбие; и такие случаи налицо именно тогда, когда рабочий, студент, курсистка приходят звать участвовать на вечере и приводят самые простые, реальные и несомненные доводы, как, например, то, что литературный вечер есть легкое средство доставить возможность есть и пить людям, может быть, умирающим с голоду». Похоже, что в отмеченных мною словах заключался довольно прозрачный для современников намек на тайный смысл подобных «благотворительных» мероприятий.