Александр Блок в воспоминаниях современиков

Айседора Дункан исполняла Седьмую симфонию Бетхо­

вена и ряд номеров Шопена, и помнится, как мы (глав­

ным образом Л. Д. и я) отдались этой звукоритмии, столь

близкой впоследствии для меня. Помню, мы были вместе

в концерте. Не забуду никогда появление Дункан в allegretto (вторая часть симфонии) и не забуду Двадцатой

прелюдии Шопена. Звуки Двадцатой прелюдии и жесты

Дункан были для нас символом новой, юной, зареволю-

ционной России, большого зеленого луга, на котором, как

цветы, развиваются новые песни и пляски. Этот звук

Двадцатой прелюдии сливался с звуками новой, еще не

достигнутой высоты человеческих отношений, той «ком­

муны мечтателей», о которой впоследствии писал я 105.

«Коммуна» понималась мною тогда наивно-реалистиче­

ски, понималась как своего рода «наша» коммуна, проти­

воположная «коммуне» Мережковских. Помнится, в один

из периодов быстро промчавшихся недель Л. Д. обрати­

лась ко мне с вопросом о том, как обосновать то, что

было предметом наших утопических разговоров в Шах­

матове, т. е. если бы сфантазированный С. М. Соловье­

вым мыслитель Lapan жил в наши дни, то в схемах ка­

кой идеологии мог бы он выразить свою философию?

(Л. Д. была тогда курсистка-филологичка и интересова­

лась философией.) Помнится, что я ответил на это це­

лой попыткой развить новую систему философии и ряд

дней читал нечто вроде лекций перед А. А. и Л. Д., на­

чиная с Канта, Вундта и других философов и кончая

смелейшими теологическими в ы в о д а м и , — целую филосо­

фию символизма. Я хотел было ее написать (в эпоху

одиннадцатого — двенадцатого годов), но она встретилась

во мне с доктриной Рудольфа Штейнера, которой я от­

дался в те годы.

Так жил я в Петербурге двойной жизнью, проводя

дни у Блоков, а вечера и ночи в общении с Мережков-

305

скими. Помнится, одно время часто приходил ко мне

Л. Д. Семенов и вызывал меня от Мережковских в Лет­

ний сад, где рассказывал о своем потрясении, о резком

сдвиге с о з н а н и я , — он шел вместе с рабочими к царю, на­

деясь, что царь выйдет к рабочим, и прямо попал на

р а с с т р е л , — вокруг него валились люди, и он переживал

бурный переворот от монархизма к эсерству. Одно время

его мечтой было убить кого-нибудь из царской фамилии.

Помнится, в это время к Мережковским явился из Моск­

вы В. Ф. Эрн и В. П. Свенцицкий с проектом обращения

к Синоду от группы христиан, протестующих против по­

крытия расстрелов именем церкви. Мережковский, Фило­

софов, Карташев горячо откликнулись на это. Мы собра­

лись в «Пале-рояле» на Пушкинской улице, в номере там

жившего П. П. Перцова, для обсуждения этого обраще­

ния. Кроме упомянутых мною лиц, меня и П. П. Перцо-

ва, помню, что там были: В. А. Тернавцев, секретарь

Синода, В. В. Розанов. Тернавцев, выслушав речь Свенциц-

кого о том, что он готов лично явиться с этим обращени­

ем к иерархии, отнесся с недоверием к пафосу Свенциц-

кого и прибавил: «Ну, что же, может быть, вы и пророки,

идите, читайте». На это Философов возразил: «Как это

вы, В. А., прекрасно зная, что грозит этим юношам, с

такой невинной миною приглашаете их совершить такой

п р о с т у п о к , — это значит, направить их в пасть к льву»,

на что Тернавцев ответил полушутливо, полусерьезно:

«Что же, если они считают себя вправе обличать пред­

ставителей церкви, они должны быть готовы на все».

Присутствующий здесь В. В. Розанов все больше помал­

кивал, блестя золотыми очками и потряхивая коленкой.

Он осведомился небрежно о происхождении В. Ф. Эрна

и Свенцицкого, подчеркнувши их нерусское происхожде­

ние, а относительно их пыла реформировать православие

небрежно сказал: «Была навозная куча, и осталась на­

возная куча, нечего ее и раскапывать». Так был он на­

строен антиправославно в то время. И тем не менее

меня поразила его дружба и согласие во многом с Тер-

навцевым: они называли друг друга Васей и Валей и по­

ехали от Перцова обнявшись, на одних санях. Я понял, что

соединяет их не религия вовсе, а быт, эстетика культа.

Помнится, в эти дни мы вышли от Мережковских

в т р о е м , — Свенцицкий, Эрн и я, — и у Литейного моста в

разговоре Свенцицкого со мной у него в голове возникла

идея «Христианского братства борьбы», которое скоро в

306

Москве и осуществилось, но к которому в Москве я уже

не примкнул. Прокламации братства печатались в комна­

те Эрна и Свенцицкого, живших вместе на Предтеченке

(в угловом доме, наискосок от бывшей Поливановской

гимназии: вход к ним был через писчебумажный мага­

зин). Помнится, я шел к А. А. Свенцицкий пришел со

мной к Блокам и, усталый, угрюмый, просидел там весь

вечер. А. А. он и на этот раз решительно но понравился,

а к идее «братства» Блок отнесся резко отрицательно. Так

протекали наши петербургские д н и , — и вот, уже прибли­

жался день отъезда. Последний день я провел у Блоков.

В последний раз между нами была тишина и гармония,

никогда уже больше не появлявшаяся до периода наших

встреч после 1910 года. Мы вступили в трудный и слож­

ный период наших отношений, длившийся с лета 1905 го­

да, когда я еще раз, и в последний, с С. М. Соловьевым,

гостил в Шахматове, после которого последовала уже но­