Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

дишь его у крыльца на корточках, а около него реют три

мохнатых хвоста и с особой настойчивостью сует ему

лапу его любимец, огромный черно-желтый Арапка.

Собаки, разумеется, обожали Сашу. Однажды летом,

после смерти моих родителей, когда Саша был уже же­

нат, в Шахматове оказались две таксы. Одну из них при­

везла из Петербурга Сашина мать, другую я. Первая

такса, Краб, была толста и добродушна, мой Пик был

худой, с безумными страстями и мрачным характером.

Он перенес тяжелое испытание, потеряв любимого хозяи­

на, — это была дедушкина собака. Обе таксы не отходили

от Саши. Молодые Блоки жили в отдельном флигеле с

садиком, отделенным от двора забором и калиткой. Саша

вставал довольно поздно. Нужно было видеть, с каким

отчаянно грустным видом лежали обе таксы по утрам на

дорожке около флигеля. Они дожидались, когда взойдет

их солнце. Когда же Саша появлялся в низком окне и

подавал голос, собаки бросались с радостным визгом и

прыгали на подоконник или прямо в руки своего боже­

ства. Саша брал их во флигель и вместе с ними прихо­

дил в большой дом пить чай.

При жизни моих родителей в доме было довольно-та­

ки беспорядочно и грязновато, но после их смерти, осо­

бенно с той поры, когда старый дом был блистательно

отремонтирован заново, Сашина мать завела везде неве­

роятную чистоту и порядок. Прежде, бывало, не только

комнатные, но и дворовые собаки входили в дом, а ком­

натным позволялось валяться на всей мебели. Теперь же

дворовых псов совсем не пускали в дом, а таксам строго

воспрещалось скакать на мягкую мебель. Но так было

только в начале лета. Понемногу эти строгие правила

нарушались Сашей. Таксы как бы нечаянно оказывались

то на кресле, то на диване. Мать слабо боролась, но по­

том, разумеется, уступала, и к осени, как раз в самое

грязное время года, дело кончалось тем, что ничто уже

не возбранялось этим счастливцам.

58

В гостиной, угловой солнечной комнате, выходившей

окнами в сад, занимал одну стену огромный четырех­

угольный диван с двумя валиками. Помню один осенний

вечер, когда Саша, разлегшись на этом диване во весь

свой рост, в русской красной рубашке и в высоких сапо­

гах, пригласил такс прыгнуть на диван, что они с востор­

гом исполнили. Затем обе были разложены по бокам его

так, что головы их приходились у него под мышками, и

так в блаженном покое пребывали до самого чая. Оп

нежно разговаривал с ними, и никто из присутствующих

и не думал противиться этому баловню и чародею, так

как смотреть на его забавы с собаками и слушать его

разговоры с ними было сущее наслаждение.

Бывали еще и такие случаи: дверь со двора в столо­

вую отворялась, и оттуда выходил улыбающийся Саша, а

за ним несмело и конфузливо выступал сын уже покой­

ного Арапки — Бучка, очень похожий на него, но немно­

го поменьше ростом. Он и сам понимал, что ему, столь

грязному и вонючему цепному псу, не место в чистых

господских комнатах, но Саша ласково приглашал его за

собой, говоря: «Ну, иди, иди сюда, комнатная собачка!»

Повертевшись в комнате, Бучка сам уходил обратно и

уже на крыльце получал от Саши лакомое угощение в

виде хлеба с маслом или сдобных лепешек.

В то время мой Пик (угрюмая такса) уже был по­

койник. Он погиб от болезни сердца в Шахматове и тро­

гательно пришел умирать в гостиную, где издох на гла­

зах всей семьи, причем в предсмертных муках до послед­

него мгновения не спускал глаз с сидевшего на полу

Саши. Этого верного пса с почетом похоронили мои пле­

мянники в саду, на лужайке, под старой плакучей бере­

зой. Его положили в ящик и осыпали цветами. Саша сам

вырыл ему могилу, засыпал ее землей и сверху положил

большой и очень тяжелый камень.

К кошкам Саша с годами охладел. Его отталкивало

их коварство. Он ценил в зверях простодушие и непо­

средственность. Но к собакам он сохранил исключитель­

ную симпатию на всю жизнь, вообще же любил положи­

тельно всех животных, кроме кошек. Он доходил до того,

что прикармливал мышей, которых в Шахматове всегда

было великое множество. Жена Саши, Любовь Дмитри­

евна, относилась к животным совершенно так же, как он,

что подтверждает следующий случай, связанный с лите­

ратурой.

59

В заголовке известного стихотворения «Старушка и

чертенята» («Нечаянная Радость») поставлено: «Григо­

рию Е.». Разумеется, никто из читателей не подозревает,

что Григорий Е. был не кто иной, как еж, которого при­

несли в Шахматово крестьянские дети и продали Саше

и жене его за какой-то пустяк. Еж был немедленно на­

зван Григорием и некоторое время с любовью воспиты­

вался во флигеле, где жили Блоки. Немного погодя Гри­

гория отпустили на волю, после чего на ржаном поло

поблизости от флигеля Блоков очутился молодой ежик,

который попался на глаза Сашиной матери и вел себя,

как ручной. Похоже было, что это вернулся Григорий.

Блоки так и решили. Они опять водворили его во фли­

гель и стали ухаживать за ним еще больше. Но дело

кончилось тем, что Любовь Дмитриевна нашла, что Гри­

горию будет скучно в Шахматове, потому что там нет

ежей, и сама отвезла его в имение своих родителей

Боблово, где всегда водилось много ежей. Там он был

выпущен и оставлен.

Не меньше собак Саша любил лошадей. Он рано вы­