Александр Генис в Журнальном зале 1993-2010

Не самое выгодное и уж точно не самое надежное дело, книжная торговля всегда отличалась от любой другой. Кипа обрезанных листов, книга притворяется вещью, но вряд ли является ею: слова в переплете ничего не стоят, пока их не прочтут. Ценность книги растворена в умах ее потребителей. Чем больше их становилось, тем дороже казалось ее содержание - каким бы оно ни было. Печатный пресс породил и массовую культуру, и массовое общество, и нас с вами. Все мы - дети Гутенберга. Самые верные из них каждую осень собираются во Франкфурте.

В октябре 2003 г. первым меня тут встретил Сталин. Плакат с его портретом, приглашающий на выставку соцреалистов, висел на каждой афишной тумбе в городе. ("Могла бы Москва украсить себя портретами Гитлера?" - спрашивал ехидный Брускин.) Парадный Сталин, выполненный в добротной академической манере тоталитарной классики, вполне вписывался в царящую здесь моду на социалистическую часть германского прошлого. Немцы ее называют "ост-альгия". Мягкая форма нашего соцарта, она позволяет играть с уже безопасными артефактами гэдээровского производства - от памятников Марксу до неувядаемой фигуристки Катарины Витт. Атмосфера "музеализации" Старшего Брата могла бы придать приглашению России в качестве почетного гостя книжной ярмарки двусмысленный характер, но обе стороны - и тактичные хозяева, и предприимчивые гости - сделали все, чтобы от него избавиться.

Россию принимали вне политики - как новую страну с великим культурным прошлым. Именно такой она и старалась представить себя на всех мероприятиях ярмарки. Официальным девизом (или "слоганом", как предпочитает изъясняться программа) экспозиции была многозначительная, хоть и не слишком ловкая фраза "Россия - новые страницы". Однако русскому десанту больше бы подошел другой лозунг: "Даешь преемственность". Как сказал критик Андрей Зорин, "никто не хочет признать, что нашей стране всего 12 лет". Оно и понятно. Слишком короткая постсоветская история, не осчастливленная к тому же культурным взрывом, нуждается в высоком пьедестале. Его обеспечивал дизайн экспозиции, начиная с фантиков специально выпущенных конфет. Главным графическим элементом русской программы были выбраны два супрематистских квадрата, улегшихся на сплошном поле писательских имен. Расположенные без видимого порядка фамилии перемешивали классиков и современников в той опасной пропорции, что чревата непреднамеренным комизмом: Владимир Маяковский, Ирина Денежкина, Набоков. Или так: Мандельштам, Улицкая, Достоевский. Конечно, все гении стояли на чужих плечах, но не на цыпочках же.

Та же тема гордой преемственности прозвучала на торжественной церемонии открытия ярмарки. Правда, тут наблюдалась занятная асимметрия в речах гостей и хозяев. Вице-премьер России Галина Карелова оперировала очевидными именами: Толстой, Достоевский, Чехов, Бунин, Ахматова, Пастернак, Солженицын. Немецкая сторона - в лице министра культуры Кристины Вайсс - действовала тоньше. Она упоминала Жуковского, Хармса, Бабеля, цитировала "Четвертую прозу" Мандельштама и закончила свое выступление уместным замечанием, сказав, что в России появилось первое поколение писателей, лишенных не только рогаток цензуры, но и опеки государственного патернализма.

Без последнего, правда, российская экспозиция вообще бы не добралась до Франкфурта. Поскольку издательства еще такого позволить себе не могут, расходы приняло на себя государство. Объявленная державным делом акция обошлась в шесть миллионов бюджетных долларов. Значительная часть их ушла на торжественный гала-концерт в Старой опере, ставший наглядным примером идеологического оксюморона - "Новая Старая Россия". Составленная все с той же лихой эклектичностью программа включала все, что знает о России не слишком любознательный иностранец: Чайковский, Рахманинов, Стравинский, классический балет, романсы, "Половецкие танцы" по-моисеевски и непременный колокольный звон. Собственно сегодняшнюю культуру представляли костюмы Юдашкина. На сцену выходили архитектурно наряженные красавицы, в каждой из которых мне чудилась героиня русских книг: то Элен Безухова, то Грушенька из "Карамазовых". Дефиле "венчала" стилизованная под икону Богородицы манекенщица в просвечивающем золотом платье. Не хватало только "татушек". Легко понять, что концерт никого не оставил равнодушным.