Александр Градский. The ГОЛОС, или «Насравший в вечность»

– Написана и записана эта работа была в конце 1983-го, а вышла в продажу году в 1988-м. Вообще, у меня была с ней интересная история… Мой приятель, замечательный критик и музыковед Аркадий Петров, говорил: «Ну, что ты деньги тратишь на запись. Конечно, хорошая работа, но ее же никогда не издадут. В лучшем случае через 25 лет!..» Я сказал, что пусть хотя бы через четверть века, но надеялся все-таки, что раньше… И действительно, в 86-м году кое-что из Набокова появилось в шахматном журнале «64», а еще через два с половиной года вышла моя пластинка…

К Набокову я пришел очень поздно… До 19 лет я был верным ленинцем и считал, что надо срочно создать ВКП(б). Причем так, как это через много лет сделала Нина Андреева. Я, правда, болел этим недолго. До тех пор, пока мне в руки случайно не попала книга Антонова-Овсеенко «Портрет тирана». Затем я ознакомился с Зиновьевым и с несколькими трудами, скажем так, связанными с критическим антисоветским реализмом. Но вскоре я устал от антипропаганды, так же как и от пропаганды. Наверное, я просто понял, что все эти идеи утопичны. И тогда я стал обращаться к людям, к писателям, которые, на мой взгляд, были отстранены от этой борьбы. И таким для меня стал Набоков. Первую его книгу я прочел в возрасте 26 лет, а ровно через пять месяцев я стал единственным в Москве человеком, у которого были 16 книг этого писателя. Но среди них не оказалось сборника стихов. Только спустя некоторое время ко мне попала книга его стихов, правда в виде распечатки. К тому времени я уже сделал работы на стихи Элюара и Рубцова. Меня поразила щемящая нота ностальгии по России, ведь такой тоски нигде в прозе у него нет, наоборот, критический анализ… Он с безразличием мог сказать: «А в России кое-как скончался Ленин…» Вот Бунин был ярым антисоветчиком и открыто выражал свою позицию. Но тем не менее его два раза издали при советской власти, хотя в эти издания «Окаянные дни» не вошли. А Набоков относился к советской власти как к какой-то паутине, пренебрежительно, точнее – никак. Этого власть не любит, это ее больше всего коробит. Мне настолько понравилась творческая и человеческая позиция писателя, что я решил сделать пластинку. Кстати, до сих пор я не нашел ни в одном его произведении ничего такого, что не смог бы принять. Кроме того, он удивительно поется и легко ложится на музыку.