Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»

Кого бы Яковлев видел на посту генерального секретаря? Конечно, товарища Горбачева Михаила Сергеевича.

А каким ему представляется собственное политическое будущее? В этом месте Александр Николаевич слегка затемнил. Сказал, что он для себя этот вопрос уже решил, но как — объяснять не стал.

Тому, кто поддерживает, — спасибо, кто требует отставки, я удовлетворю эти запросы, и прошу вас в дальнейшем, хотя никакого выдвижения еще не началось, прошу извинить (я просто отвечаю на записки), — не хочу затруднять никого моими самоотводами на этой трибуне. Спасибо.

Странный это был ответ. Такое впечатление, что Яковлев еще надеялся на что-то, еще не обрубал концы. Это же заметил хорошо знавший Александра Николаевича писатель И. Минутко, который в своей книге так прокомментировал тот эпизод:

Постарайтесь вникнуть в подтекст этого ответа, обратите внимание на совершенно не свойственную Александру Николаевичу нервозность, несостыкованность фраз, — и вы обнаружите в этом подтексте горечь, обиду, даже растерянность: нет, не власть, не новый пост были нужны моему одинокому герою. […] Ему нужны были понимание, поддержка единомышленников. И прежде всего главного единомышленника…[306]

Разумеется, главным единомышленником был М. С. Горбачев, и, наверное, Александр Николаевич ждал от него определенной реакции на свое заявление. Скорее всего, каких-то слов благодарности за уже сделанное, возможно, уговоров остаться в команде, возможно, чего-то еще. Не дождался ничего.

Кстати, когда Яковлев выступал со своим отчетом, Горбачев то ли случайно, то ли намеренно покинул зал заседаний. И вот теперь тоже отмолчался, словно речь шла не о близком соратнике, не о секретаре ЦК, с которым рука об руку затеял грандиозную ломку, а о рядовом члене партии. Ну, намекнул человек о своей отставке, так пусть с этим и живет, свято место пусто не бывает. Имеет право.

Яковлев — прожженный аппаратчик, лучше других знавший нравы, царившие на партийном Олимпе, никогда не питавший иллюзий относительно дружбы и верности среди членов Политбюро, — расстроился. Расценил это как молчаливое согласие Горбачева с его желанием уйти в тень.

Но съезд продолжал свою работу, теперь Яковлеву предстояло ответить на вопросы молодых депутатов. Именно на встрече с ними он совершенно определенно заявил о своем желании покинуть ЦК.

Да, я действительно сказал, что это мой последний съезд. Считаю, что если и смогу сыграть еще какую-то роль, то лучше всего — в Президентском совете. Там есть и возможности делать дело без бюрократических проволочек, поскольку, как я уже говорил на сессии Верховного Совета СССР, за коллективной ответственностью порой скрывается коллективная безответственность. Каждый человек должен отвечать за свое дело. […]

И вообще считаю, что люди, которые являются членами Президентского совета, не должны быть в Политбюро, кроме Генерального секретаря ЦК КПСС и Президента. Я не знаю, как думают все члены Политбюро, но часть из них, насколько мне известно, считают такой подход правильным[307].

Молодые коммунисты обрушили на Александра Николаевича град вопросов. Допытывались, выйдет ли он из партии. Яковлев снова ушел от прямого ответа. Сказал так: «Что же касается партии, то хочу сказать, что, кроме прочего, есть такое понятие — лояльность. Я вступил в партию во время войны. Постарайтесь понять, для меня это фактор огромной важности. Я не могу это забыть».

Спросили, построен ли в СССР социализм?