Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

Стремлением показать бесперспективность и безнравственность террористических актов и обосновать целесообразность либерализации государственной жизни проникнуто «Внутреннее обозрение» «Вестника Европы», посвященное юбилею царствования Александра II. Призывая извлечь уроки из истории покушений на жизнь монархов, правителей и государственных людей, обозреватель настаивает на том, что террористические акты обостряют взаимную вражду, угрожают бесконечными репрессиями, сеют страх, равнодушие к чужому горю, лишают надежды на лучшее, колеблют уважение к человеческой жизни — первому и высшему условию правильного развития^{640}.

Либеральный журнал акцентировал внимание на том, что у России есть возможность другого пути, — пути мирного, правильного развития, открытого реформами Александра II. Подчеркивая выдающееся историческое значение отмены крепостного права, судебной, земской, военной и других реформ, обозреватель «Вестника Европы» рассматривал их как закономерный результат общественного развития страны начиная с петровских преобразований. С его точки зрения, основным следствием реформ стало уменьшение общественной пассивности, вовлечение в общественную жизнь широких масс народа, появление земского самоуправления, бессословного суда, расширение гласности, распространение грамотности среди непривилегированных слоев населения. При этом основной пафос либеральной оценки значения реформ сводился к необходимости дальнейшей совместной преобразовательной работы власти и общества, направленной на сохранение законности в сфере суда, продолжение реформы уголовного законодательства, справедливое распределение налогового бремени, устранение неполноправного статуса имперских окраин, отмену уголовной ссылки в Сибирь, пересмотр пенсионного устава, расширение числа средних и высших учебных заведений^{641}.

Таким образом, власть и общество использовали 25-летний юбилей правления императора Александра II для достижения своих целей. Власть при помощи юбилейных церемоний репрезентировала незыблемость монархии, одним из оснований которой являлась народная поддержка императора и его политического курса. Общественное мнение обращалось к юбилейной дате как к поводу предложить свою интерпретацию значения и последствий реформ и показать свои версии перспектив развития страны.

Как известно, 20-летие, 25-летие, 30-летие крестьянской и других либеральных реформ были проигнорированы правительством Александра III. Для презентации мифа об «истинно народном царе» и «отце Отечества» с соответствующим ему сценарием власти, подразумевавшим разрушение петровского образа монарха как воплощения западной монархической культуры в России, напоминания об александровских преобразованиях были не актуальны. Официальный перечень юбилеев напоминал главным образом о религиозных событиях: 500-летии Тихвинской иконы Божьей Матери, 100-летии со дня смерти Тихона Задонского, 1000-летии Кирилла и Мефодия, 900-летии крещения Руси, 500-летии со дня смерти Сергия Радонежского^{642}. В 1885 г. широко отмечался 100-летний юбилей Жалованной грамоты дворянству, наглядно демонстрируя новые идеологические и сословные приоритеты правления Александра III.

По представлению министра народного просвещения И.Д. Делянова, утверждавшего, что публичное празднование отмены крепостного права может «возбудить народные страсти и неприязненные чувства к дворянству», товарищ министра внутренних дел И.Н. Дурново 20 сентября 1885 г. разослал специальный циркуляр о запрете особого празднования любых 25-летних юбилеев^{643}.

В.Г. Короленко так описывал общественно-политический контекст празднования юбилея крестьянской реформы в феврале 1886 г.: «Подходила 25-я годовщина освобождения крестьян, и в литературных кругах этот юбилей возбуждал много оживленных толков. Юбилей оказался “опальным”. Крестьянская реформа довольно откровенно признавалась в известных кругах роковой ошибкой. Смерть Александра II изображалась трагическим, но естественным результатом этой ошибки, и самая память “Освободителя” становилась как бы неблагонадежной. Говорили о том, что намерение одного из крупных городов поставить у себя памятник Александру II было признано “несвоевременным”, и проект, уже составленный Микешиным, был отклонен. Статьи Джаншиева и других сотрудников “Русских ведомостей” о великой реформе звучали как вызов торжествующей реакции. Ждали, что даже умеренные статьи, которые неизбежно должны были появиться 19 февраля, повлекут репрессии, и гадали, какая степень одобрения освободительных реформ может считаться терпимой»^{644}.