Александр II. Весна России

Деятельность, направленная на просвещение рабочего класса, дала впечатляющие результаты. В 1876 г. один студент умер во время заключения в стенах Петропавловской крепости, и очень быстро возникла идея использовать его имя и память о нем в качестве знамени. Это событие спровоцировало манифестацию студентов, собравшихся 3 марта, чтобы почтить память погибшего. Чуть позже рабочие, должным образом настроенные теми, кто внушал им социалистические идеи, решили, что им тоже следует отдать дань памяти юному мученику, павшему за общее дело. 6 декабря разношерстная толпа, состоявшая из рабочих, число которых, правда, было невелико, студентов, интеллектуалов всех мастей наводнила площадь перед Казанским собором. Разумеется, это не было организованной рабочей демонстрацией, но тем не менее этого оказалось достаточно для того, чтобы привести власти в ярость. Выставленное на показ Красное знамя, на котором было начертаны слова «Земля и воля» — призыв Плеханова к социальной революции, вызвали жестокую реакцию. Все, кого удалось схватить, — хотя части манифестантов удалось бежать, — были приговорены к суровому наказанию. В восприятии власти эта демонстрация, сколь бы умеренным ни был ее характер, сигнализировала о том, что между интеллигенцией и рабочими начало складываться содружество и что народнической пропаганде удалось мобилизовать как городское, так и сельское население. Для народников, разочарованных результатами «великого похода» в деревню, сигнал был не менее ясен: не следовало терять веру в народ, нужно было только поменять методы, а возможно, и цели своей деятельности.

К числу фактов, привлекавших внимание в тот период, относилась перемена, произошедшая в общественном мнении в связи с балканским кризисом. Своего рода священный союз сплотил русское общество вокруг желания прийти «на помощь братьям-славянам». Но этот кризис, на некоторое время сблизивший власть и общество, в конечном счете привел к обратным последствиям. Либералы и славянофилы, объединившись в порыве солидарности с братьями-славянами, выступили единым фронтом с призывом к правительству, немедленно провести в России политические реформы, которых Россия требовала от правителя Османской империи в отношении христиан. И поскольку Александр II, все мысли которого в тот момент были заняты Балканами, не откликнулся на этот призыв, интеллигенция ловко воспользовалась случаем и направила значительные пропагандистские усилия на муссирование этой темы. Она чувствовала себя еще более раскованно, чем в 1875 г., поскольку правительство в целях предупреждения выступлений, подобных демонстрации на площади Казанского собора, прибегло к многочисленным арестам, намереваясь, избавившись от агитаторов, обуздать оппозиционные настроения.

Вина за происходящие события была моментально возложена на правительство. Ситуация усугублялась тем, что, как только энтузиазм по отношению к братьям-славянам угас, русское общество увидело, в каких тяжелейших условиях оказались русские войска, что досадным образом напоминало период Крымской войны, и неудачный берлинский мир. Несмотря на то, что внешняя политика Александра II, несомненно, упрочила положение России, внешняя канва событий в очередной раз убеждала в обратном, что придавало интеллигенции смелости и предоставляло в ее распоряжение новые аргументы. Возобновить борьбу — вот какой вывод она для себя сделала. Но как?

Общество «Земля и воля»

В 1875 г. народники признали актуальность замечания, высказанного неким Ткачевым: без организации любая борьба застопоривалась. В начале 1860-х гг. появился первый прообраз «Земли и воли», но тогда она представляла собой кружок интеллектуалов, больше готовых к словесным прениям, чем к действию, и которым не хватало организаторского духа. В 1875 г. «Земля и воля» обрела конкретные организационные формы и сразу же распространилась по стране. Прежде всего это касалось, разумеется, столицы, где ее представляли двое персонажей. Одним из них был Марк Натансон, последователь Чернышевского, ветеран народнического движения, в конце 1860-х гг. бывший одним из основных инициаторов движения «чайковцев». Едва вернувшись из ссылки, тайно проживая в столице, он снова взялся за дело. Другой фигурой был Александр Михайлов, совсем молодой человек, только что втянувшийся в революционную борьбу.