Александр III. Истоки русскости

…И больше века минуло с тех пор, как из земной жизни ушел Царь-Хозяин, Царь-Славянофил, Царь-Мужик. Чего только не вместили в себя прошедшие, прогремевшие, пробушевавшие годы… За эти сто тридцать лет империя его наследника проиграла две большие войны и рухнула накануне своей славной победы. За это время возникшее на её руинах небывалое государство «диктатуры пролетариата» построило некую новую «империю», ценой великих лишений обретшую грандиозную военную и экономическую силу…

И за этот же исторический период и небывалая новая «империя, казалось бы, абсолютно несокрушимая, вдруг на полном ходу распалась, рассыпалась, развалилась на множество немирных между собой государств. И где-то в невозвратной, недосягаемой и едва различимой дали прошлого осталась невоенная созидательная эпоха Царя-Миротворца.

Она давно стала предметом исторических воспоминаний, которые чаще всего были резко осудительные. Это царствование чуть не весь XX век признавалось временем «контрреформ и временем самой безграничной и безудержной реакции». Такая оценка, родившаяся ещё при последнем императоре в среде и либералов и революционеров, со всей безусловностью воцарилась в советское время. Она не допускает никаких иных мнений, начисто исключая даже саму возможность объективного анализа давних событий.

При их оценке начисто исключались свидетельства о тогдашнем, дотоле небывалом, экономическом развитии России, о решительном повороте к национальным ценностям и даже факт мирового социального развития страны. Со всей безусловностью в общественном сознании утверждался лишь тезис о глубочайшей реакционности и непроглядной темноте правления этого императора.

И такой тезис казался вечным и исторически непреодолимым. Царь-Хозяин властителями советской эпохи был назначен в должность ярчайшего реакционера и главного «светоча тьмы». В такой заданности трудились все советские историки, в таком русле создавались исторические и художественные книги, в таком понимании воспитывались одно за другим поколения русских людей. И думалось, что каких-либо изменений не только никогда не будет, а их уже по определению и не может быть.

И вдруг… Вдруг, ещё в восьмидесятые годы ушедшего века, в трудах историков (а особенно в художественных исторических произведениях!) о Царе-Миротворце впервые прозвучали совсем иные, ещё робкие, но уже явно сочувственные нотки. И спустя долгие десятилетия сквозь густо рисуемый облик угрюмого, тупого тирана вдруг стал проглядывать образ человечески вполне приемлемый и даже вызывающий некоторую симпатию.

Художественная историческая литература к этому шла смелей и уверенней профессиональных исторических произведений. Но и те уже могли признавать как успехи александровской модернизации хозяйства страны, так и безусловную миролюбивость его правления. Трудней и дольше приходили к признанию правильности александровского русофильства. Но настало даже и это, и о Царе-Хозяине всё чаще стали писать и говорить как о достойном защитнике русской идентичности. Это прозвучало уже не только со страниц статей и книг, а из уст государственных деятелей.

Больше того, из глубоких архивов старинной идеологии был извлечен, ещё недавно казавшийся невероятным, смысл идеи «народной монархии». О нём вовсю заговорили в газетах, и в эфире, и на экране. С каким удовлетворением улыбнулись бы, услышав и увидев это, и Лев Тихомиров, и Федор Достоевский, и Дмитрий Менделеев, и Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский…

Сто с лишним лет прошло со времен народной империи Царя-Мужика. Сто с лишком лет «передовые мыслители» её отрицали, клеймили, проклинали. Сто с лишком лет понадобилось, чтобы переболеть, перестрадать и перемаяться всеми иллюзиями «построения коммунистического общества», а затем и «невидимой руки свободного рынка», чтобы хоть мысленно снова прийти к здравому смыслу оценки исторических процессов…

Не к жизненной реализации этого смысла – к нему мы никогда не придем. Не придем уже потому, что у нас сейчас нет и не может быть людей масштаба и внутренней силы Александра III и его соратников. На тощей, донельзя «вытоптанной и вытравленной» грядке нынешнего российского общества такие личности не вырастают…

Но хорошо уже то, что к верным мыслительным обретениям мы, наконец, пришли и сегодня уже оказались способными отринуть сплошную несправедливость оценок и сплошное огульное очернительство и воздать давней эпохе и её людям пусть безмерно запоздалую, но искренне благодарную память.