Александр Керенский. Демократ во главе России

Интересно, что в 1924 году, узнав о его смерти, меньшевики, посаженные им в Бутырскую тюрьму, собрали деньги ему на венок с трогательной надписью на траурной ленте, искренне считая, что их арест дело временное и вскоре они выйдут на свободу, поскольку нельзя не учесть их большую роль в революции. Предвидя опасность в России от оборонцев – сторонников войны до победного конца, патриотов родины, представлявших тогда большую силу, – Ленин всячески старался оправдать свой проезд через Германию. Он согласовал свой отъезд с рядом социалистов, вынесших следующее решение: «Нижеподписавшиеся осведомлены о затруднениях, чинимых представительствами Антанты к отъезду русских интернационалистов, и о тех условиях, какие приняты германским правительством для проезда их через Германию. Они отдают себе полный отчет о том, что германское правительство разрешает проезд русских интернационалистов только для того, чтобы тем самым усилить в России движение против войны (!)… Этим своим действием они помогут пролетариату всех стран… начать борьбу против своих правительств» (!).

Жаль, что на это решение не обратил внимания Александр Федорович, занятый восстановлением боевого духа русской армии, может, оно просто не попало в поле его зрения. В армии он боролся против пораженческого влияния большевиков, а их происки в тылу, вероятно, посчитал безуспешными, не предугадывая возможного их роста, благодатной почвы для веры в разного рода несусветные обещания измученного войной и разрухой народа, и в первую очередь «невежественных элементов». «Обещая, надо отдавать», – было формулой его мировоззрения, делом трудным и ответственным. Кредо Ленина было безответственным: «Обещая, обещать еще больше – землю, мир, что угодно, включая победу всемирной пролетарской революции и непременное светлое будущее».

По предложению Ленина секретарь швейцарской социалистической партии Фриц Платтен заключил с германскими представительствами соглашение, по которому:

1) пропуск давался всем эмигрантам независимо от их отношения к войне;

2) вагон эмигрантов не подвергался обыску, контролю или проверке;

3) эмигранты по прибытии в Россию обязаны потребовать обмена пропущенных эмигрантов (то есть самих себя) на австро-германских военнопленных.

Последнее условие было нелепейшим, наивным, и прибывшие в Россию эмигранты тут же о нем забыли. Был ли немецким агентом Фриц Платтен или не был – не играло особой роли. Он организовал проезд Ленина с явной целью развития в России антивоенных выступлений. 26 марта Ленин выехал из Швейцарии через Германию в Стокгольм, а оттуда через Финляндию в Петроград. С ним отправились в путь 19 большевиков, 6 бундовцев и 7 членов разных партий и групп, в том числе кадетов, эсеров и меньшевиков. С точки зрения Ленина, это не противоречило «политике текущего момента». Ехали в особом вагоне, не в полном смысле слова «пломбированном». Сношения германских властей с проезжавшими разрешались только через их сопроводителя – Платтена, а оно было, и результаты его вскоре проявились в России.

3 апреля, когда Ленин прибыл в Петроград, английское посольство передало в Министерство иностранных дел записку с характеристикой Ленина: «Ленин – хороший организатор и крайне опасный человек, и, вероятно, он будет иметь многочисленных последователей в Петрограде». Товарищ министра иностранных дел (его заместитель) А. Нератов поставил на этом документе резолюцию: «Все сведения из третьих источников нужно поместить в газетах завтра же… и подчеркнуть благожелательность германского правительства к Ленину…»

Первой откликнулась кадетская газета «Речь» (5 апреля 1917 года): «Гражданин Ленин и товарищи, торопившиеся в Россию, должны были, раньше чем выбрать путь через Германию, спросить себя, почему германское правительство с такой готовностью спешит оказать им эту беспримерную услугу, почему оно сочло возможным провезти по своим территориям граждан вражеской страны, направляющихся в эту страну? Ответ, кажется, был ясен. Германское правительство верит… в германофильство вождя большевиков».