Александр Керенский. Демократ во главе России

Снова Берберова видит в действиях Керенского и его ближайших друзей – министров Некрасова, Терещенко и Переверзева – масонские корни. Наперекор элементарной логике. Зачем послам Франции и Англии, министру Франции Тома, масонам этих стран и России скрывать факты, обличающие их злейших и непримиримых врагов – Германию и вождя большевиков? Если и были связаны Керенский и его друзья какой-то «клятвой», то клятвой верности союзникам. Своей присяге Керенский никогда не изменял, до последних дней своей жизни. Он не принял иностранного подданства, постоянно размышлял о том, как избавить родину от тоталитарного режима. И документы о получении Лениным денег от германского военного ведомства, возможно привезенные в Россию А. Тома, Керенский получил из рук Переверзева (адвокат, эсер, министр юстиции Временного правительства, май – июль 1917 года). Мало того, Переверзев обнародовал эти неопровержимые документы 4 июля 1917 года, то есть нарушил «клятву», что признает Берберова. История должна быть ей благодарна за напоминание о «немецких деньгах», полученных Лениным от Германии.

Сей факт упорно скрывали советские политики. Впрочем, еще ранее бывший дворцовый комендант Николая II генерал Воейков в свой книге «С царем и без царя» писал, что «одновременно с посылкой денежных переводов Германский имперский банк в начале 1917 года открыл счет Ленину, Суменсону, Козловскому, Троцкому и другим деятелям Совета народных комиссаров (вероятно, подразумевается будущий Совет. – В. С.). В январе 1918 года Совету народных комиссаров (уже существующему. – В. С.) было переведено из Рейхсбанка 50 миллионов рублей на покрытие расходов по содержанию Красной гвардии и агитаторов, причем было указано, что нужно усилить пропаганду, так как антибольшевистские настроения на юге России и в Сибири беспокоят немецкое правительство». Этому утверждению генерала вполне можно верить, поскольку он располагал данными царской охранки, внедрившей и на высоком уровне своих агентов в ряды большевиков и вызнавшей их зарубежные связи. Разогнав охранку, Керенский лишился доступа к ее «банку сведений», переправленному одним из расторопных царских полковников в Америку, где они хранятся в русском архиве библиотеки Гувера при Институте войны, революции и мира Станфордского университета. Александр Федорович, переехав в Штаты, преподавал в этом институте и наверняка прочитал многие документы охранки, в том числе о людях, возглавивших большевистскую партию в России, криминальные досье на некоторых из них, которых он амнистировал. Увы, он уже ничего не мог исправить и, наверное, клял себя за нерешительность при издании приказа № 1 и самое главное – при получении материалов от Переверзева о денежной помощи Германии Ленину, пожалуй самом кульминационном моменте революции, русской истории, случившемся вскоре после наступления русских войск на позиции Германии.

Генерал Брусилов торопил Керенского начать наступление, назначенное на 10 июня. О нем уже проведал враг. Но в это время заседал съезд Советов, и Александр Федорович, следуя адвокатской привычке следовать закону, хотел заручиться согласием съезда на эту акцию. Получив резолюцию о согласии, он выехал на фронт. Удар по австро-немецким войскам был нанесен 18 июня; собрали 312 батальонов – около 300 тысяч солдат. Сюда же привезли 800 легких пушек и более 500 средних и тяжелых орудий. После двухдневного артиллерийского обстрела 7-я армия перешла в наступление и заняла окопы противника. Столь же успешно атаковала 11-я армия. 25 июня смелый маневр совершила 8-я армия. «И совсем не удивительно, что позднее, после нескольких месяцев тяжелых боев, люмпен-пролетарии и дезертиры пошли в тылу за большевиками по пути убийств и насилия, купившись на обещание неограниченной свободы, – отмечал Керенский. – Удивительно то, что летом 1917 года русские войска продемонстрировали могучую силу патриотизма. Съезд военных в Каменец-Подольске закончился бурной овацией в адрес генерала Брусилова».