Александр Керенский. Демократ во главе России

Их совместная деятельность на некоторое время была прервана неординарными событиями в тылу, где росло влияние большевиков. Писатель в эмиграции с 1921 года Николай Николаевич Брежко-Брежковский – автор романов о событиях революционных лет – «Белые и красные», «Царские бриллианты», «Дикая дивизия», утверждал, и не без оснований, что «Совет рабочих и крестьянских депутатов, державший в своих руках судьбу России и до поры до времени только терпевший Временное правительство, являл собою весьма пестрый зверинец. Главную роль в нем играла интеллигенция, замаскированная „под рабочих и под солдат“. Настоящие же рабочие и солдаты, допущенные из политических соображений, были на положении серой скотинки. Нужны были их голоса. Эти голоса серая скотинка слепо и покорно отдавала тем, кто ею руководил! Руководили сплошь германские и австрийские агенты. Было несколько офицеров Генерального штаба из Берлина и Вены. Надев солдатские шинели и забронировавшись псевдонимами, эти лейтенанты и майоры делали все зависящее от них и возможное, чтобы в самый кратчайших срок развалить еще кое-как державшиеся остатки и обломки русской армии и русского флота. Им помогали в этом большевики. Ленин и Троцкий». К сожалению, этот писатель не указывает, что на первых порах Советы действительно являли собой форму народной власти и «переродились» только на пятый месяц революции, когда туда пробрались большевики, руководимые немецкими агентами. Писатель, сторонник «крепкой руки» во главе страны, ненавидел Керенского, обвинял его в том, что он дважды спас Троцкого: «Когда преображенцы хотели его расстрелять и когда предотвратил его арест. И сделал это не потому, что Троцкий был симпатичен ему или же политически приемлем, а потому якобы, что Троцкий в глазах его был крупным революционным волкодавом, а он, Керенский, рядом с этим волкодавом чувствовал себя маленькой, беззащитной дворняжкой…» Его оскорбляли, придумывали о нем небылицы, но он оказался выше наветов и строил демократию. Цель писателя – унизить руководителя революции, принизить его деятельность, по-своему истолковать непреклонное желание обойтись без жертв даже со стороны противников. Тем не менее писатель вынужден признать: «Керенский со свойственным ему истерическим пафосом, восклицал, что как до сих пор его рукой не подписано ни одного смертного приговора, так и впредь не будет подписано. Это говорилось для популярности, говорилось в толпу, на митингах, с театральных подмостков и с арены цирка… после доброй порции кокаина». Для того чтобы оболгать ненавистного ему приверженца демократии, писатель, автор правдивого романа «Дикая дивизия», опускается до явной лжи, пытается убрать из истории имя человека, сначала отменившего смертную казнь в стране, что приблизило Россию к самым цивилизованным странам мира, а потом, восстановив во фронтовых условиях, чтобы карать дезертирство и неповиновение требованиям командиров. Мало того, играя на самых низменных чувствах обывателя, писатель объясняет ему, что Керенский боится потерять власть, ибо «тогда прощай вина из царского погреба, прощай императорский поезд, беседы по прямому проводу, выступления на митингах с поклонницами-истеричками».

Проследив историю создания демократии не только в России, но и в других странах, легко убедиться, что жизнь ее проводников зачастую в целях их дискредитации обрастала самыми нелепыми случаями. Но жизнь между тем шла своим чередом, продолжалась и в сложный для России семнадцатый год прошлого века.