Александр Лукашенко: политический портрет

Более того, иностранный капитал, международные финансовые орга­низации типа МВФ или Всемирного банка были символами чего-то глубо­ко чуждого, враждебного. В государственных СМИ они стали едва ли не ругательными словами наравне с ЦРУ. Иностранные капиталисты рисова­лись, как в советских газетах, в образе алчных акул, посягающих на наши святыни в виде лучших предприятий. Как высказался однажды Лукашен­ко в отношении российских олигархов, они ходят вокруг наших границ, «шашки точат». Иностранный кредит - это капкан, уверен президент. Ког­да в 2006 году правительство предложило для получения международного кредитного рейтинга Беларуси обратиться к иностранным рейтинговым компаниям, белорусский лидер расценил это едва ли не как шпионскую угрозу: эти компании «будут таскаться по стране, изучая ситуацию, и по­везут информацию в США». Но самая большая опасность от иностранно­го капитала состоит в следующем: «Через экономику можно очень быстро (через подобные инвестиции) потерять и суверенитет, и независимость, и страну, и землю. И не успеем оглянуться, как будем жить на чужой земле, в государстве, в котором управлять будем не мы».

Не раз белорусские власти «кидали» иностранные фирмы. Истории о том, как изящно, даже артистично А. Лукашенко водит за нос российских олигархов, давно превратились в особый жанр политического искусства.

Бывший начальник государственно-правового управления Админис­трации президента А. Пласковицкий излагает свою версию взаимоотно­шений между Лукашенко и зарубежными бизнесменами: «Как ни странно, но патриархальная идеология нашей государственности, при всей ее про­стоте и изученности, остается тайной за семью печатями для иностранных инвесторов, столь опытных в делах лоббирования собственных интересов. Они просто не верят, что так бывает - в наши дни, в центре Европы, в де­сятимиллионной стране.

Казалось бы, Лукашенко столько раз подсказывал, как делать инвес­тиции: приди к президенту, все ему расскажи, проси, что хочешь, - и он многое даст. Сделать это не так уж сложно с учетом того, что у нашего президента сохранился советский пиетет к богатым иностранцам.

А то какой-то странный разговор получается. Президент, как и глава первобытной общины, предельно конкретен: он от всей души приглаша­ет собеседников делать бизнес в Беларуси и обещает свою личную под­держку буквально по всем вопросам, в том числе самым пустяковым. Что еще надо, чтобы делать бизнес внутри нашей семьи? Но иностранцы, видимо, не понимая, куда они попали, начинают абстрактные разговоры о правовых гарантиях. Какие правовые гарантии, господа? В семье один закон - слово батьки, а все прочее - так, «фабрика грез». И в результате президент обижается на иностранных инвесторов, которые не приняли такие лестные предложения, а иностранные инвесторы обижаются на пре­зидента».

Невысокая внешняя задолженность была предметом гордости, од­ним из основных пропагандистских козырей белорусского руководства. Дескать, преимущество нашей модели развития в том, что мы не залезли в долги, которые пришлось бы отдавать детям и внукам. Лукашенко не­однократно хвастал, что нам предлагали деньги и Сорос, и Международ­ный валютный фонд, но мы из принципа не брали, чтобы не оказаться в зависимости от внешних сил, как некоторые наши соседи. «Назовите хоть одну страну, которая сегодня при этом тяжелейшем состоянии экономики живет за собственный счет». Как утверждает официальная пропаганда, важная заслуга президента состоит в том, что он не позволил набросить на Беларусь долговую петлю. Это важно зафиксировать, потому что с 2007 года ситуация радикальным образом изменилась, но об этом позже.

Некоторые экономические результаты

Согласно официальной идеологической конструкции, белорусская модель, основанная на перераспределительной роли государства и соци­альной поддержке населения, продемонстрировала свое преимущество перед другими посткоммунистическими странами, которые встали на путь реформ. Государственные СМИ, проводя навязчивую и безудержную пропаганду успехов, создали миф о «сильной и процветающей Беларуси», «экономическом чуде» и «экономическом тигре» в центре Европы.