Александр Лукашенко: политический портрет

Но есть еще одна проблема. Даже если допустить фантастическое предположение, что Лукашенко преодолел свою роковую страсть к влас­ти или, уступая давлению извне, решил мирно, добровольно отказаться от власти, то он не может уйти, ибо за многие годы правления президент столько накуролесил, что есть очень много обиженных, желающих при­влечь его к уголовной ответственности. Причем не только в среде оппози­ции. Непрерывная война против номенклатуры, превращение чиновников в крепостных и подданных привели к тому, что там тоже накоплены не­малые зерна ненависти. Люди ни за что так не мстят, как за собственное унижение. Поэтому у него за спиною выжженная земля.

Он не может передать власть преемнику, который гарантировал бы ему дальнейшее безопасное существование. Дело даже не в том, что Лука­шенко никому не верит, ибо судит о других по себе. Он много раз нарушал свои обещания, когда это было ему выгодно.

Долгое нахождение у власти привело его к пониманию, что в полити­ке любые гарантии и договоренности являются относительными и услов­ными. Их соблюдение зависит не столько от точности и степени юриди­ческого закрепления, сколько от соотношения политических сил. А. Пи­ночет в Чили накануне отставки создал, казалось бы, многоэтажную, мно­гоярусную систему гарантий собственной неприкосновенности. Тем не менее это не спасло его от судебного преследования..

Кроме того, схема «Преемник» не сработает и по причинам систем­ного характера. Такой сценарий может реализоваться в условиях оли­гархического режима, типа того, который существовал в СССР в период позднего застоя, когда Политбюро одновременно выполняло функцию по­хоронной комиссии, или который функционирует в современном Китае. В такой модели власть принадлежит олигархической группе, механизм властвования есть результат добровольного или вынужденного компро­мисса между основными политическими субъектами по поводу правилигры. Поэтому там не так уж важна фамилия первого лица во властной иерархии, поскольку это принципиально не влияет на устойчивость сис­темы.

В Беларуси же, еще раз напомним, существует персоналистский ре­жим, режим личной власти, в рамках которого смена вождя автоматичес­ки влечет за собой трансформацию всей политической системы. Но ведь любые гарантии и договоренности с преемником имеют смысл только в рамках того режима, в котором они заключались. При смене режима они обесцениваются. Поэтому проект «Преемник» в Беларуси невозможен по определению. И это действительно тупик, из которого легальный выход не просматривается.

Поэтому у Лукашенко нет другого выхода, как стремиться остаться у власти пожизненно. Он не только архитектор и создатель этой сис­темы, но теперь уже и ее заложник. И теперь власть, бывшая когда-то заветной мечтой, стала его проклятием. Так Сизиф в греческой мифо­логии за оскорбление богов был присужден Зевсом к вечной муке: он должен был вкатывать на гору огромный камень, который, достигнув вершины, опять скатывался вниз. С тех пор это называется «сизифов труд».

Вроде бы сегодня Александр Григорьевич Лукашенко находится на вершине славы, признания, всемогущества. Казалось бы, самое время ра­доваться жизни. Однако человек не может быть счастлив, если его гложет страх перед будущим. Болезненная реакция белорусского лидера на свер­жение президента Кыргызстана К. Бакиева очень показательна.

Дмитрий Волкогонов назвал свою книгу о Сталине «Триумф и тра­гедия». Триумф политика и трагедия народа. Нам представляется, что такое определение применимо к биографии любого авторитарного пра­вителя.

И все же судьба всех диктаторов незавидна. Кого не свергли при жиз­ни, тем потомки мстят после смерти. И это правило не знает исключений.