Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры

Не только Таис ужасалась своим действиям, сама природа, казалось, препятствовала убийству — у Таис ничего не получилось, хотя она испробовала почти все известные ей способы. Однажды она пришла к Геро и, потупив глаза, спросила:

— У тебя есть сера?

— Сера? Тебе нужен фторион?[22] — воскликнула Геро.

Таис обреченно кивнула.

— А что сразу такое сильное средство? Тебе же раньше помогали средства побезопаснее.

— Раньше был нежелательный ребенок, которого не должно было быть. А этот — плод любви, сильный — есть в кого, и он… не хочет умирать.

— О, Таис! — Лицо Геро исказилось состраданием.

— Я даже не заметила ничего, никакого недомогания. Наоборот, как будто новая энергия влилась в меня. Конечно — знакомая энергия. Ах, зачем этот отвратительный саркастический тон! — воскликнула она, хотя тон был не саркастическим, а горьким.

— Ах, Таис! — только и могла сказать Геро и обняла ее. Чем тут поможешь? — Конечно, я отдам тебе все свое… И серу и кедровую смолку, гранатовые корки, листья вербы. Мне, видимо, это уже никогда не пригодится. Слишком злоупотребляла раньше, а сейчас, когда была бы рада… Не могу… Так что — кому что!

— Ах! — Теперь уже Таис подняла на подругу полные жалости глаза, и они разрыдались обе, каждая о своем горе, в очередной раз столкнувшись с тем, какой несправедливой и жестокой может быть жизнь. С этим так трудно смириться.

Наконец экзекуция «удалась», и обессилевшая от кровотечения, депрессии и одиночества Таис утешала себя одним — Геро рядом. А Александр? Он занят тяжелой мужской работой. Он сражается с противником, уничтожает армию врага. Она уничтожила их ребенка.

Сказка-притча о двух горбатых, рассказанная Леонидом

«Жили-были два горбатых. Жили они в лесу, подальше от людей, которые издевались над убогими, ведь унижая других, они возвышались в собственных глазах. Однажды один горбатый пришел в город, но люди гнали и обижали его, и он спрятался в развалинах у городской стены. Неожиданно раздался таинственный голос свыше: „Сейчас мимо тебя пройдет процессия. Когда люди будут говорить: „и раз, и два“, подскажи им: „и три“. Вскоре после этого горбатый действительно увидел процессию. Люди произносили: „И раз, и два…“ и, не зная, что следует дальше, ссорились и начинали все сначала. Тогда горбатый подсказал им: „И три!“ Люди стали благодарить его и на радостях волшебством избавили от горба. Его счастью не было предела! Вернувшись в лес, он рассказал обо всем своему товарищу по несчастью и направил его в город, чтобы тот сделал все точно так, и тоже был избавлен от горба.

Второй горбатый в точности исполнил наказ первого. Он также подсказал процессии решающие слова: „И три“, да только люди почему-то не обрадовались, а, наоборот, разозлились, избили его и в довершение всего волшебным путем наградили его еще одним — вторым горбом. Проклиная свою судьбу, несчастный вернулся в лес. „Теперь я стал еще уродливей, и ты, исцеленный, покинешь меня и уйдешь в город“, — жаловался он своему другу. Да только излеченный товарищ не оставил дважды горбуна, и они прожили в лесу всю жизнь, помогая друг другу во всем“.»

Леонид еще в Египте рассказал эту притчу именно так: скупо, без всяких прикрас и объяснений. Таис поразила эта странная сказка без хорошего конца. Где же еще, как не в сказке, дающей нам надежду, правда побеждает ложь, добро торжествует над злом, и герои получают по справедливости? Горбуны все делали правильно, однако один был награжден счастьем, а другой — еще большим несчастьем.

«Эта сказка в свое время раскрыла мне глаза на жизнь, — усмехнулся Леонид. — В чем ее мораль? Ты можешь делать все, что угодно, и не добьешся успеха. Или — добьешься. Этого не знает никто. Но при желании и у этой сказки можно разглядеть хороший конец. Они ведь остались в лесу вместе. Разве это не сказочное утешение? Или еще более неожиданная мысль: может быть, получить два горба — иногда большее благо, чем лишиться одного? — рассмеялся Леонид. — В жизни нет никакого смысла. Никакой справедливости… Или есть!»

Не раз приходилось Таис вспоминать эту притчу, когда она сталкивалась с парадоксами бессмысленной, удивительной, жестокой, прекрасной, несправедливой, единственной жизни.

Разведчики Александра наконец натолкнулись на дозоры Дария и выяснили, где точно располагается армия противника. Александр разбил свой лагерь недалеко от вылизанного и выметенного поля будущей битвы, рядом с деревней Гавгамеллы и укрепил его рвами и палисадами[23]. На военном совете Александр по македонскому обычаю и по собственному обыкновению сначала выслушал мнение всех, прежде чем принял свое решение или высказал его вслух. Наблюдая море вечерних костров в лагере Дария, он не мог не заметить огромного численного превосходства врага. Но оно его не удивило и не смутило — Александр его ожидал.