Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

Тогда Александр послал в атаку персидских солдат, которых до сих пор держал в арьергарде, в охране повозок и обозов с наложницами и придворными дамами. Их парфянские кони, более выносливые и привычные к жаре, бросились галопом вперед с таким же пылом, как и у противников, и мидийские и гирканские воины, а также последние уцелевшие Бессмертные, желая отличиться на глазах у царя, вклинились во вражеские ряды, проломив их и посеяв сумятицу. Одетые точно так же, в суматохе боя они не отличались от врага и при первом налете смогли обрушиться на противника с опустошительной эффективностью. Напряжение битвы постепенно ослабело, и сражение разбилось на множество отдельных яростных схваток. Всадники «Острия», до сих пор так и не построившиеся, сели на отдохнувших коней и во главе с самим царем бросились на вражеский фланг. Атакованные с крайней яростью и теснимые назад, воины Сатибарзана вдруг упали духом. А в это время Пердикка двинул вперед пеших агриан, вооруженных кинжалами и длинными наточенными садовыми ножами. Скрытые густой пылью, они двигались как призраки, выбирая жертву и разя со смертоносной точностью, так что ни один удар не пропадал зря.

Видя неудачу своей попытки, Сатибарзан велел трубить в рога отступление, и его войска, не без потерь, быстро отошли назад, за стену. Вскоре ветер унес пыль и открыл сотни распростершихся на земле трупов и множество раненых, стонущих и взывающих о помощи.

Агриане прошли от одного к другому, перерезая горло всем врагам, забирая у них оружие и снимая украшения. Они делали это на глазах у стоявших на стене женщин, которые рвали на себе волосы и возносили к небу душераздирающие крики.

Между тем Евмен велел разбить лагерь и обнести его рвом и валом. Наблюдая за работой, он слышал недовольное ворчание солдат, которым не понравилось решение царя пустить на войско Сатибарзана персидские части.

– Какая нужда была вмешивать этих варваров? – говорили они. – Мы бы прекрасно справились без них. Пехота даже не успела выйти на поле боя.

– Да, верно, – откликнулся кто-то. – Царь хотел унизить нас. Это несправедливо после всех трудностей, что мы перенесли ради него.

– Ничего не поделаешь, – заметил другой. – Он теперь один из них, он окружил себя персидской стражей, принимает ванну с этим кастратом, который делает ему массаж и уж не знаю что еще. Царь тащит за собой всех этих наложниц, а мы…

Евмен молча слушал эти обидные слова. Слушал их и Евмолп из Сол. Хотя он находился в отдалении и большую часть времени проводил в своем шатре, у него имелось много глаз и ушей, от которых мало что ускользало. И все же, несмотря на эти меры, он не догадывался, что впервые в жизни события преподнесут ему сюрприз.

Лагерь был уже разбит, и солдаты готовились к отдыху. Солнце садилось за охряно-желтую стену Артакоаны. В воздухе разнесся протяжный и жалобный звук рога. Оксатр, бывший проводником у Александра на пути из Экбатан и Задракарты, подъехал к царю.

– Это глашатай, – сказал он; его греческий с каждым днем заметно улучшался. – Глашатай Сатибарзана.

– Пойди ты, Оксарт; может быть, они хотят переговоров… о сдаче.

Оксатр сел на коня и двинулся к городской стене, а тем временем навстречу ему выехал всадник. Они обменялись несколькими фразами, после чего развернулись и поехали обратно, каждый в свою сторону.

В это время товарищи царя собрались вокруг Александра, чтобы сообщить ему о потерях в каждом подразделении и посоветоваться, что делать завтра. Оксатр доложил:

– Сатибарзан вызывает сильнейшего из вас на поединок. Если он победит, вы уйдете; если он проиграет – займете город.

От этих слов Александр загорелся: ему вдруг вспомнились сцены гомеровских поединков, которые в детские годы заполняли его фантазии.

– Я пойду сам, – без колебаний ответил он.

– Нет, – возразил Птолемей. – Царь Македонии не может сражаться с сатрапом. Выбери представителя.

Тут вмешался Оксатр:

– Сатибарзан большой и сильный. – Он поднял руки, изображая необъятную громадину.

– Пойду я, – вызвался Леоннат. – Я тоже достаточно большой и довольно сильный.

Александр смерил его с головы до ног и наклонил голову, словно убеждая себя самого и товарищей. Потом хлопнул друга рукой по плечу:

– Я согласен. Разорви его в клочья, Леоннат.

Два бойца встретились на рассвете следующего дня на свободном выровненном участке, а оба войска почти в полном составе, выстроившись двумя полукружьями, расположились по сторонам, чтобы следить за поединком. Слух о нем быстро распространился меж македонских солдат, а вместе со слухом – и чрезвычайное возбуждение. Все знали силу Леонната и его грозное телосложение и разразились хором воинственных криков, как только увидели его – с головы до ног в доспехах, с огромным щитом, украшенным серебряной звездой Аргеадов, и блестящим стальным мечом, в шлеме с алым гребнем.