Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

Опустив голову, Филота замер на пороге, словно пораженный молнией, но не обернулся.

– Что ты хочешь сказать?

– Что он в страшной опасности. Кое-кто хочет убить его, и…

Филота захлопнул дверь и обернулся.

– Несчастные олухи! – пробормотал он сквозь зубы. – Не послушали меня…

Мальчик отступил, словно в страхе, но Филота ободряюще посмотрел на него:

– Как тебя зовут, мальчик?

– Меня зовут Кибелин.

– Ладно. Пока что сядь и расскажи мне все, что тебе известно. Мы все устроим, вот увидишь.

Глава 36

Приближался день отправления, и Александр вызвал из Задракарты царевну Статиру, чтобы провести с ней некоторое время перед долгой разлукой. Он выехал ей навстречу, и она, едва завидев его вдали, сошла со своей колесницы и побежала к нему, как девушка бежит в объятия своего первого возлюбленного. Александр спешился и страстно прижал жену к себе, когда она бросилась ему на шею. Его очаровала ее непосредственность и искренность, эта ее послушная готовность, и то, что она никогда ничем не обременяла его, даже в письмах.

Они пошли пешком вместе, беседуя, как старые друзья, к царской резиденции в Александрии Арийской. Статира заметила повсюду множество строительных площадок и поняла, что новые здания превратят старую Артакоану в греческий город – с более высокими храмами, с гимнасием, с площадкой для упражнений молодых воинов, с театром для сценических представлений.

– Меня больше всего волнует мысль о том, что через некоторое время в этом месте, столь удаленном от Афин и Пеллы, зазвучат стихи Еврипида и Софокла, – говорил царь. – Ты никогда не видела наших трагедий?

– Никогда, – ответила Статира, – но я слышала о них. Они представляют жизненные события, актеры декламируют, а хор поет и танцует, да? Мой наставник рассказывал, как видел одну трагедию в городе яунов на побережье.

– Да, более или менее так, – ответил Александр, – но смотреть самой – это совсем другое дело: ты переживаешь чувства и страсти древних героев и их женщин, как будто они живые, настоящие.

Статира сжала локоть супруга, давая понять, как очарована его словами.

– Я бы хотел дождаться завершения строительства театра, да нет времени. Узурпатор Бесс собрался перейти Паропамис, чтобы сговориться с равнинными скифскими племенами. Я должен поймать его и восстановить справедливость и потому велел устроить представление завтра, на деревянной сцене с деревянными трибунами. А послезавтра я отправляюсь.

– Могу я спать с тобой этой ночью? – спросила Статира и шепнула ему на ухо: – Поверишь ли, я преодолела в повозке семьдесят парасангов в основном для этого.

Александр улыбнулся:

– Надеюсь оказаться на высоте ради столь великой жертвы. А пока распоряжусь, чтобы тебя разместили по достоинству.

Тем временем они дошли до своей резиденции, дворца, принадлежавшего раньше сатрапу Сатибарзану. Женщины взяли царевну под свою опеку и отвели в ее комнаты.

Царь вернулся к ней вечером. Он пришел из лагеря, где весь день следил за подготовкой к походу. Солнце опустилось за горизонт и последними отблесками позолотило плывущие по небу редкие облака, но на востоке уже было совсем темно, и именно там Александр заметил свет одинокого костра.

– Что это там? – спросил он у стражи.

– Возможно, пастухи готовят пищу, прежде чем лечь спать, – ответили ему.

Но, приблизившись, они увидели колышущийся под дуновениями вечернего ветерка белый плащ.

– Аристандр, – прошептал царь и пришпорил коня, направляясь к огню.

Охранники двинулись было за ним, но царь сделал им знак остаться, и тем пришлось подчиниться.

Ясновидец стоял перед кучей камней, на которой горел костер. Он не отводил глаз от пламени, с треском пожиравшего сухие ветки акации. Казалось, он не заметил приближающегося топота копыт, но вздрогнул, услышав голос Александра.

– Ты услышал мой призыв? – спросил Аристандр странным, не своим голосом.

– Я увидел твой костер.

– Ты в опасности.

– Я всегда в опасности. Мое тело покрыто шрамами.

Ясновидец как будто только теперь увидел Александра и, взглянув ему в глаза, прошептал:

– Странно, только лицо осталось нетронутым. А вот твой отец, говорят, к моменту смерти был изуродован весь.

– Может быть, ты видел предзнаменования моей смерти, Аристандр? Я желаю претворить в жизнь мою мечту, и мне бы хотелось… завести сына, прежде чем…

Ясновидец прервал его:

– Ты спасешься, но будь внимателен к голосу мальчика. К голосу мальчика, – повторил он. – Больше ничего не могу сказать, не могу… – Его глаза увлажнились.

– А как твой кошмар? Ты все еще видишь того нагого человека, сгорающего живьем на погребальном костре?

– Я вижу его всегда. – Аристандр указал на огонь перед собой. – И его молчание смущает мне душу. Его молчание, понимаешь?

Александр удалился пешком, ведя коня в поводу. Так он приблизился к дороге, где его ждала охрана. Ему померещилось, как отец падает, пронзенный мечом одного из телохранителей, и жестом руки он отослал солдат:

– Уходите. Мне не нужна охрана. Мои солдаты любят меня. И мои товарищи тоже. Уйдите.