Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

Леоннат со своими солдатами бросился за ним, но несколько врагов уже устремились наперерез и устроили заслон, чтобы их товарищи за стеной могли убить царя.

Тем временем Александр, оказавшись в окружении один, отступил и, прижавшись спиной к огромной смоковнице, отчаянно отбивался от целой тучи противников. Леоннат, прорубая себе путь топором, отчего враги кубарем катились по валу, кричал:

– Александр, держись! Держись, мы идем!

Но сердце его грызла тревога при мысли, что царя могут вот-вот одолеть.

Тут за спиной у него послышался лай, и он вспомнил о псе. Не оборачиваясь, Леоннат что было силы крикнул:

– Перитас! Сюда, Перитас! Сюда! Беги к Александру!

Огромный пес, как фурия, взлетел на вал и оказался наверху как раз в тот момент, когда его хозяин, раненный дротиком в грудь, упал и из последних сил защищался, закрываясь щитом. Мгновение – и Перитас соскочил со стены и, молнией метнувшись в гущу врагов, заставил их попятиться. Одного он укусил за руку, с сухим хрустом раздробив кости, второго цапнул за горло, третьему разодрал живот, так что вывалились внутренности. Великолепное животное сражалось, как лев. Перитас рычал, обнажая окровавленные клыки, его глаза горели, как у дикого зверя.

Александр воспользовался этим, чтобы отползти назад, а между тем Леоннат, наконец взобравшийся со своими солдатами на стену, спрыгнул вниз и, бешено крича, устремился вперед, размахивая топором. Он набросился на нападавших и первого же разрубил надвое от головы до паха, а прочие, напуганные этой ужасающей силой, отступили. Через несколько минут внутрь ввалились сотни македонских штурмовиков и щитоносцев, наполнив город отчаянным криком, яростным воем и бряцанием оружия.

Леоннат опустился на колени рядом с царем и снял с него панцирь. В это время Александр повернул голову, и его глаза наполнились слезами и отчаянием.

– Перитас! Что они с тобой сделали!

Окровавленный огромный пес, скуля, подполз к нему с дротиком в боку.

– Позовите Филиппа! – закричал Леоннат. – Царь ранен! Царь ранен!

Перитасу удалось добраться до руки хозяина; он лизнул ее последний раз и упал бездыханный.

– Перитас, нет! – сквозь рыдания застонал Александр, прижав к себе друга.

Подошел изнуренный, весь покрытый кровью Пердикка:

– Филиппа нет. В сумятице атаки никто не догадался дать ему коня.

– Что будем делать? – еле дыша, спросил Леоннат упавшим голосом.

– Мы не можем так его нести. Нужно вытащить наконечник. Держи его. Ему будет очень больно.

Леоннат сжал руки Александра, обняв его со спины, а Пердикка разорвал на царе хитон, чтобы обнажить рану. Потом, упершись одной рукой ему в грудь, другой попытался вырвать наконечник, но тот застрял между ключицей и лопаткой.

– Нужно сделать рычаг из клинка, – сказал Пердикка. – Кричи, Александр, кричи что есть силы, больше мы ничем не можем облегчить твою боль!

Он обнажил меч и засунул клинок в рану. Александр взвыл. Пердикка уперся концом меча в лопатку и с силой толкнул ее назад, другой рукой держа древко. Дротик вдруг вышел, выпустив наружу поток крови. С последним криком царь без чувств упал на землю.

– Найди головню, Леоннат, скорее! Нужно прижечь, а то он истечет кровью.

Леоннат бросился прочь и вскоре вернулся с обломком бревна из горевшего неподалеку дома. Головню сунули в рану. Поднялся тошнотворный запах горелой плоти, но кровотечение остановилось. Между тем солдаты Пердикки соорудили носилки, на них положили царя и понесли к городским воротам.

– Отнесите и его, – с красными от слез и перенапряжения глазами сказал Леоннат, указывая на неподвижное тело Перитаса. – Это он – герой сегодняшнего сражения.

Глава 56

Глубокой ночью Александра доставили на берег, где Неарх разбил лагерь, и уложили в постель. Царь был без сознания и горел в лихорадке. Навстречу ему с отчаянными криками выбежала Роксана. Она опустилась на колени рядом с мужем и в рыданиях целовала его руку. Лептина смотрела на него краем глаза, бледная и испуганная. В ожидании Филиппа она готовила чистые бинты и кипятила воду.

Врач пришел почти сразу. Он разрезал грубую тряпку, которой Пердикка и Леоннат пытались перевязать его, и стал промывать рану водой.

Потом приложил ухо к груди Александра и долго прислушивался, в то время как друзья, в молчании пришедшие по одному, в тревоге ожидали приговора.

– К сожалению, эта рана не такая, как прежние, – проговорил врач, вставая. – Наконечник дротика задел легкое. Я слышу бульканье крови при каждом вздохе.

– И что это значит? – спросил Гефестион.

Филипп покачал головой, не в состоянии говорить.

– Что это значит? – снова крикнул Гефестион.

В это время Александр застонал, и изо рта его вытекла кровавая слюна, оставив на подушке большое красное пятно.

Птолемей подошел к другу и положил руку ему на плечо.

– Это значит, что Александр может умереть, Гефестион, – проговорил он сквозь ком в горле. – Ну, пошли. Дадим ему отдохнуть.

В это время вместе с Кратером и Лисимахом вошел Селевк, возглавлявший атаку на город. Он сразу понял, что к чему, и, подойдя к Филиппу, тихо спросил:

– Есть надежда?