Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

– Ничего сделано не будет! – не сдержался Филипп. – Что здесь происходит? Вы все с ума посходили? Царь не может даже…

Александр снова поднял руку, и Филипп не договорил, пробормотав что-то себе под нос.

А царь продолжал:

– Гефестион…

– Слушаю тебя, Александрос.

– Приготовь мои доспехи. Они должны сверкать.

– Будут, Александрос, – ответил Гефестион, чувствуя комок в горле. – Засияют, как звезда Аргеадов.

Все было подумали, что царь больше не хочет угасать в постели, а решил умереть в седле. Даже Филипп поверил в это. Он сидел в углу и бормотал:

– Делайте что хотите. Если хотите убить его – валяйте. Я в этом не участвую, я…

– Леоннат, – снова проговорил царь, – я хочу коня сюда, в шатер.

– Ты его получишь, – ответил друг, поняв, что царь не желает, чтобы солдаты видели, как ему помогают сесть в седло.

– А теперь ступайте.

Все повиновались, а Александр, как только они ушли, упал на подушку и заснул. Его разбудили голоса Гефестиона и Леонната. Открыв глаза, он увидел, что шатер погрузился в неясный свет заката.

– Мы готовы, – объявил Гефестион.

Александр кивнул, с усилием приподнялся, чтобы сесть, и попросил друзей отвести его умыться. Лептина вымыла его и умастила тело и волосы благовониями, а потом вытерла и стала одевать.

– Придай моим щекам немного цвета, – попросил он, и девушка повиновалась. Пока она оживляла щеки румянами и осветляла темные круги под глазами, он погладил ее по лицу и сказал: – Я отдам тебя в жены какому-нибудь владыке и дам приданое, достойное царицы. – Он говорил искренне, уверенным голосом.

Когда Лептина закончила, Александр спросил:

– Ну, как я?

– Неплохо, – ответил Леоннат с полуулыбкой. – Похож на актера.

– А теперь доспехи.

Гефестион завязал панцирь и поножи, повесил сбоку меч и перехватил волосы Александра диадемой.

– Приведите мне коня. Солдаты построились?

– Построились, – заверил его Гефестион.

Леоннат вышел и вернулся через задний ход, ведя под уздцы сарматского гнедого в полной сбруе. Гефестион встал на колени и сложил руки, сделав для Александра ступеньку. Царь уперся в них ногой, и друзья подняли его в седло.

Леоннат подошел с ремнями:

– Мы подумали, надо бы тебя привязать к конской сбруе. Никто ничего не увидит: ты скроешь ремни под плащом.

Александр не ответил, и его молчание было воспринято как согласие. Ремешки, которыми опоясали царя, привязали к сбруе гнедого, а сверху накинули пурпурный плащ.

– Поехали, – скомандовал Александр.

Гефестион вышел из шатра, Леоннат сделал знак, словно говоря: «Пора!» – и Гефестион взмахнул рукой. При этом жесте тягостная тишина сумерек разбилась мрачным громыханием. Оно прозвучало как отдаленный гром. Удар, потом другой и еще! Александр прислушался, как будто не веря своим ушам, потом инстинктивно выпрямился и коснулся пятками брюха коня. Гнедой вышел, обошел шатер и, повинуясь удилам, направился к длинной линии выстроившегося войска.

Грохот, медленный и торжественный, отбивал величественную парадную поступь мощного жеребца, и Александр с трудом сдерживал слезы, чувствуя, как вибрирует воздух от низкого громового голоса огромного барабана Херонеи!

Солдаты, застыв в строю с сарисами в руках, ошеломленно смотрели, как их царь с величавой осанкой и твердым взглядом проводит смотр войска. У каждой части, к которой он приближался, командир выходил на шаг из строя, обнажал меч и кричал:

– Здравствуй, государь!

И Александр отвечал еле заметным кивком.

Когда он дошел до конца, Гром Херонеи замолк, и один пожилой командир из первой шеренги гетайров выехал на коне вперед и воскликнул:

– Повелевай, государь!

– Разойтись, – велел Александр и, пока трубы повторяли приказ, натянул поводья гнедого и трусцой направился к своему шатру.

– Он с ума сошел, – сквозь зубы пробормотал Филипп, наблюдавший за ним издали. – От каждого толчка он может упасть и…

– Он не упадет, – успокоил его Селевк, похлопав по плечу. – Не упадет.

Птолемей не мог оторвать глаз от спины Александра:

– Теперь все увидели его и знают, что он жив и снова на коне.

Александр въехал в шатер верхом, и друзья отвязали его и помогли слезть, потом начали освобождать от плаща, панциря и поножей, отстегивать меч.

– Скорее уложите его в постель, – велел Филипп.

Александр покачал головой, все еще неуверенным шагом направился к своему походному табурету и положил руки на стол.

– Я голоден, – сказал он. – Кто-нибудь намерен поужинать со мной?

Все изумленно уставились на него. Леоннат застыл на пороге, держа за повод коня.

– Лептина, – позвал царь. – Убери со стола всю эту снедь и принеси мне «чашу Нестора»!

– «Чашу Нестора»? – воскликнул Филипп. – Ты хочешь умереть? Эта пища останется у тебя в желудке, тебе станет плохо, стошнит, от этого откроются раны, и…

– «Чашу Нестора», – повторил Александр.

Все уставились на него, разинув рот: он словно возродился, преобразился.

– Звук того барабана и вид солдат воскресили его, – шепнул Кратер врачу. – Дай ему поесть. Ничего с ним не случится, вот увидишь.