Александр Шморель

К моим показаниям, которые я сделал до настоящего момента в этой связи, мне добавить нечего. Я говорил правду и не в состоянии назвать других людей, которые как-то связаны с моим преступлением или принимали в нём участие. Никто не оказывал влияния или давления на меня с тем, чтобы я изготавливал и распространял антигосударственные листовки и наносил надписи «Долой Гитлера», «Свобода» на зданиях в Мюнхене. Я не могу назвать Ганса Шоля, Кристофа Пробста, Софи Шоль или Вилли Графа теми людьми, кто внёс больший вклад в изготовление или распространение наших антигосударственных листовок. Напротив, я открыто сознаюсь, что мы с Гансом Шолем были зачинателями. Предположение, что я поддерживаю контакт с русскими гражданами или организациями, не соответствует действительности. Против такого упрёка я вынужден категорически протестовать, так как к тому отсутствуют какие бы то ни было предпосылки. Обнаруженные у меня фотография русского лётчика и адрес русского военнопленного ничего не значат, так как я нашёл фотографию во время моего пребывания на Восточном фронте и не знал лично этого сбитого лётчика. С русским военнопленным по фамилии Андреев я познакомился на главном перевязочном пункте Планкенхорн, часто общался с ним и на всякий случай попросил его записать мне его адрес, чтобы посетить его после войны. Письмами мы с ним не обмениваемся. Я сознаюсь в государственной измене, отрицаю, однако, что я изменял родине.

Записал: Прочитано, подтверждено и подписано:

Шмаус Шморель

КС

Присутствовал:

Подпись Б. А.

ДОПРОС

IIА-Зо.

Мюнхен, 1 марта 1943 г.

Доставленный из-под стражи Александр Шморель, личные данные известны, дал следующие показания:

В письме отделения сберегательной кассы Вены № 1 говорится о моём ежемесячном денежном военном довольствии, которое в соответствии с заявкой перечисляется туда на счёт моей сберегательной книжки № 2 370 146 в размере 135,15 РМ. С ней я каждое первое число месяца иду на почту, чтобы там мне занесли эту сумму в мою сберкнижку. После этого я могу снимать эту сумму. Речь идёт о моём довольствии за месяц март 1943 г. Право распоряжения этой суммой я должен передать другим, так как, будучи заключённым, я не могу ничем распоряжаться.

Вопрос: Будете ли Вы, наконец, давать точные показания, кто являлся автором отдельных антигосударственных листовок, кто вносил в них изменения и распространял?

Ответ: В своих предыдущих показаниях я особенно хотел поберечь проф. Хубера. В этой связи я взял многое на себя и Ганса Шоля, что не соответствует действительности. Антигосударственную листовку «Белая роза» мы написали и распространили вдвоём с Шолем — об этом я уже неоднократно говорил. Мы дали знать об этом проф. Хуберу лишь по возвращению с Восточного фронта (ноябрь 1942 г.). Во время интересующего вас прощального вечера, который состоялся в июне 1942 года в ателье Эйкемайера на Леопольдштрассе, 38 и на котором присутствовал проф. Хубер, ни я, ни Ганс Шоль ничего не сказали проф. Хуберу о том, что мы являемся авторами и распространителями «Белой розы». В то время и Софи Шоль не могла ещё знать об этом. Насколько мне известно, студентка Трауде Лафренц вообще ничего не узнала об авторах и распространителях листовки. Я продолжаю утверждать, что мы с Гансом Шолем лишь в период Рождества 1942 года доверили проф. Хуберу информацию о том, что мы являемся авторами «Белой розы».

Вопрос: Как вообще появилась вторая листовка «Движение Сопротивления в Германии», кто участвовал в этом и кто её распространял?

Ответ: Вначале Ганс Шоль и я договорились выпустить листовку. Мы решили, что каждый сделает свой проект. Когда мой был готов (всё это происходило в квартире Шоля, куда позже подошёл проф. Хубер), мы сравнили проекты. Я хорошо помню, что проф. Хубер и Ганс Шоль не согласились с моим вариантом, отрицательно отозвались о нём. В то время, которое я в тот вечер провёл в квартире Шоля, проф. Хубер не написал собственного проекта антигосударственной листовки. Я прочитал Гансу Шолю и проф. Хуберу мой проект и принял к сведению их отказ. Так как я в этот вечер и без того собирался сходить на концерт в Одеон, то я не стал больше задерживаться в квартире Шоля и ушёл, не завершив дела. Поэтому я не могу сказать, как развивалась дискуссия между Шолем и проф. Хубером в дальнейшем. Оба остались после моего ухода в квартире Шоля и в моё отсутствие сочинили листовку «Движение Сопротивления в Германии». Когда я несколько дней спустя помогал Шолю в копировании листовки, то пришёл к выводу, что по содержанию листовка не имела ничего общего с моим проектом. Что было написано в моём проекте, сегодня я уже не помню. Во всяком случае, Шоль и проф. Хубер были с ним не согласны, и сами сочинили листовку, упоминавшуюся выше. Распространение этой листовки происходило так, как я уже говорил.

Вопрос: Объясните ли Вы, наконец, как возникла листовка «Студентки! Студенты!», кто был её автором, и почему Вы до сих пор скрывали правду?