Александр Суворов

Александру уже исполнилось семь лет, а именин его еще ни разу не праздновали. Ему устроили первый экзамен: в присутствии отца, матери и учителя-попа дали ему прочесть вслух подряд два жития - Александра Свирского и Александра Невского, чтобы он выбрал себе одного из этих знаменитых русских людей "ангелом", как образец для подражания. Выбор Александра был уже сделан. Долбить всю жизнь для себя могилу в граните казалось мальчику скучным и глупым. Того же, что Александр Свирский ушел от богатого отца, чтобы жить в бедности, мальчик не мог постигнуть. Зачем это делать? От матери и от дворовых он слышал не раз, что отец скупенек. "У него каждая копейка гвоздем прибита", - говорили суворовские мужики про Василия Ивановича. И мать все жаловалась на скупость мужа: "При богатстве в бедности живем". Можно, стало быть, оставаться бедным и при богатстве; зачем же уходить из отцовского дома? Тоже глупо. Зато образ князя Александра Невского пленил мальчика.

Прочитав вслух оба жития, Александр на вопрос матери твердо, не задумываясь, ответил, что выбирает своим покровителем Александра Невского. "А в монастырь я пойду, когда состарюсь", - прибавил он, утешая мать.

Матери оставалось одно: подчиниться выбору сына. В дополнение к житию Василий Иванович в день первых именин сына рассказал ему, что царь Петр построил в Петербурге монастырь на том самом месте, где Александр Невский разбил шведское войско Биргера; место это и называлось Виктория. Незадолго до своей смерти Петр перевез в этот монастырь на открытой ладье гроб с останками великого новгородского полководца. Сам Петр стоял на руле ладьи, а гребцами были генералы и высшие сановники. "Стало быть, так: мы, русские, - прибавил Василий Иванович, - никогда и никому не отдадим невских берегов..."

Суворов праздновал свои именины в Бырладе; ему исполнилось шестьдесят лет. Служили молебен с провозглашением многолетия. Потом последовал особенно торжественный вахтпарад. Заметили, что именинник не в духе: не пожелал сам читать за церковной службой "Апостола", не раз за службой срывался с места, подбегал к певчим, бранил их и громко поправил попа, когда тот что-то прочел не так. И вахт-парадом остался недоволен: вместо обычной похвалы солдаты услышали чуть ли не первый раз от Суворова хулу вахт-параду. Особенно рассердило его поведение подполковника Остен-Сакена. Недавно прибыв из столицы, Остен-Сакен рассчитывал сразу получить батальон. Суворов медлил с назначением, присматриваясь к новичку. На вахт-параде Остен-Сакен командовал батальоном в первый раз. В учебную атаку батальон шел примерно, но в конце атаки произошел конфуз. Ряды расстроились, что, вообще говоря, за грех у Суворова не считалось. Остен-Сакену это не понравилось: он любил прусский строй. Когда батальон остановился, батальонный приказал солдатам, выбежавшим далеко вперед, после команды "стой" равняться по отставшей массе батальона. Барон Сакен не знал или забыл суворовское правило: согласно с ним, следовало подтянуть весь батальон к тем солдатам, которые после атаки оказались впереди.

Суворов, разбирая вахт-парад, обратился к солдатам:

- Плохо, братцы! Сижу я с вами в мокрой дыре, учу вас без палок и чудес. Чего бы! Учил я вас отступным плутонгам?* Для чего они надобны? Ни шагу назад, чудо-богатыри: хоть один впереди, - к нему. Вперед, не выдавай! Бодрость. Смелость. Храбрость. Победа. Слава!

_______________

* П л у т о н г и - построения войск небольшими отделениями для

стрельбы залпами.

После отдачи пароля Суворов пригласил всех офицеров к себе на обед.

"Суп вавилонский, ассирийская каша, французский пирог с грибами. Ром-гром. Чай" - такое было объявлено меню парадного обеда. Каждого из приглашенных просили захватить с собой прибор: ложку, вилку и нож.

В небольшой зале дома, где жил Суворов, солдаты, под командой Дубасова, составили несколько столов, накрыли собранными у соседей скатертями, вперемешку белыми, суровыми и цветными, расставили тарелки, кому оловянные, кому фарфоровые, кому из серебра. Разнокалиберные чарки красовались перед приборами. Посредине стола стояла незатейливая закуска: дунайские сельди, копченая тарань, грибы и блюда с черным солдатским хлебом, нарезанным большими ломтями. Стульев, занятых у соседей, все же не хватало, их дополнили простыми скамейками и табуретками. В углу жарко пылал камин. Комната до тесноты наполнилась гостями. В ожидании хозяина гости беседовали стоя. Молодежь, смеясь, точила принесенные с собой ножи и шутливо фехтовала ими, как шпагами. Полковник Мандрыкин, адъютант Суворова, исполняя обязанности церемониймейстера, указал гостям их места, соображаясь с чином. Хозяйское место и стул рядом остались без назначения.