Александр Суворов

Усадив курьера к столу, Суворов, блестя потемневшими глазами, воскликнул:

- Господа офицеры!

Все смолкли, ожидая, что Суворов объявит содержание письма. Он поднял письмо вверх, отпихнул ногой стул, подбоченился и, помахивая письмом, как машет платочком в пляске баба, пошел кругом, припевая:

Ах кафтан ты мой старой,

Всюду ты, кафтан, пригожаешься,

А бывает, что порой

И под лавкою валяешься...

- Ну, старик нашел самого себя, - шепнул один из гостей соседу. - Вот теперь он именинник!

- Ваше сиятельство, да объявите же нам радостное известие. Сгораем от любопытства! - просил Мандрыкин.

- Мандрыка! - крикнул Суворов. - Свеженькое дело. Я еду под Измаил. Предписание его светлости.

Крики изумления, возгласы поздравлений, недоумения - все слилось в общий гул.

Суворов остановил крики отстраняющим движением руки:

- Мальчики, довольно! Погуляли - и будет. Пора за дело. Прохор! Перо, бумагу, песочницу, печать!

Суворов схватил за угол скатерть, приподнял ее и одним движением сгреб всю посуду со стола подальше от себя. Прохор принес и поставил перед генералом старинный ларец с письменным прибором, полученный им в наследство от отца.

Суворов склонился над бумагой с пером в руке, в задумчивом молчании. Гости, кланяясь ему, покидали зал шумными группами. Хотел уйти и Остен-Сакен. На его поклон Суворов ответил безмолвным жестом: "Останьтесь!"

Комната опустела. На другом конце стола, упав головой на стол, храпел курьер Потемкина. Он успел осушить под шумок целую бутылку рома. Его хотели разбудить. Суворов не велел:

- Пусть отсыпается - ему ведь скакать еще сто верст.

При Суворове остались только его штапы. Комната являла собой вид покинутого поля битвы. Валялись опрокинутые стулья, хрустело под ногой разбитое стекло.

Около Суворова сел его письмоводитель Курис, с другой стороны полковник Мандрыкин.

Не написав ни слова, Суворов положил перо на стол, закрыл глаза и, словно погружаясь в дрему, тихо заговорил:

- У генералов под Измаилом накрывают на восемь человек, а сыты бывают двое. А солдаты? Слышь ты, неоткуда взять, не на чем везти. Да казак на седле два пуда привезет. Коню пуд не тяга, а пудом сорок сыты. Неоткуда? У тебя два сухаря - один отдай товарищу. Торговцы из Измаила откочевали нету-де в армии денег. Кабы знали!

Курис, сделав в воздухе круг пером, возгласил:

- Суворов приказал! - склонился к столу и побежал пером по бумаге.

Суворов, казалось, задремал и смолк. Но лишь у Куриса перо перестало скрипеть, Суворов заговорил опять:

- Фанагорийцы, поди, под Галацем соскучились... Лодки... Шанцевый инструмент. Хотел Галац брать. Лестницы штурмовые...

Суворов открыл глаза и, взглянув на Сакена, прибавил:

- Барон, прикажите седлать коня...

Курис воскликнул:

- Суворов приказал!

И начал писать.

Приказ вручили Остен-Сакену. Суворов предлагал ему, не упуская часа, отправляться в Галац с приказом командиру Фанагорийского полка тотчас идти к Измаилу.

Самому Сакену Суворов приказал озаботиться отправлением из-под Галаца к Измаилу маркитантов с товарами.

- Буде на дороге по пути встретите торговцев, откочевавших от Измаила, разглашайте, что я туда прибыл. Сих не надо понуждать. Сами оборотятся. Весь шанцевый инструмент должно отправить на лодках к Измаилу. Лестницы тоже.

Остен-Сакен, приняв пакет от Суворова, откланялся. Через четверть часа он в сопровождении десятка казаков скакал по направлению к Галацу на Дунае.

В комнату входили и выходили, получив приказы, ординарцы. Наконец Суворов обмакнул перо в отцовскую чернильницу, усталый взор его застлала слеза. Суворов смахнул ее бородкой пера и написал:

"Получа сего числа повеление, отправляюсь к стороне Измаила... Суворов".

Разбудили потемкинского курьера. Его едва растолкали. Пахомов пробудился совсем, только когда его подняли и поставили на ноги. Он с изумлением обвел сонными глазами комнату, зевнул и потянулся.

- Конь твой напоен и накормлен, - сказал Суворов. - Да и ты, друг, всхрапнул порядком. Потрудись еще, братец, - свези письмо фельдмаршалу: мои-то люди все в разгоне.

Пахомов принял письмо из руки Суворова, сунул его в сумку и откозырял. У крыльца его ждал конь, вычищенный и отдохнувший. Ординарец вскочил на коня и ринулся в вечернюю мглу.

НАД ГОЛУБЫМ ДУНАЕМ

Прискакал из Ясс в Бырлад новый курьер от Потемкина с печальными вестями. Генералы под Измаилом, еще не получив приказа о назначении Суворова, собрались на военный совет и решили из-за голода в войсках снять осаду. Генерал-поручик Павел Потемкин, двоюродный брат фельдмаршала, первый ушел из Измаила. Вице-адмирал де Рибас собирается с речной флотилией к Суворову под Галац.

"Предоставляю вашему сиятельству, - кончал свое письмо Потемкин, поступать тут по лучшему вашему усмотрению, продолжением ли предприятия на Измаил или оставлением оного".

Суворов решил не медлить. Сделав последние распоряжения, он послал генерал-поручику Павлу Потемкину приказ вернуться с войсками к Измаилу и поскакал с конвоем казаков туда же. Он торопился. На полпути покинул свой конвой и вдвоем с одним казачьим урядником пустился прямиком к Дунаю.