Александр Суворов. Первая шпага империи

Точно определить французские потери в этих боях невозможно. Слишком суматошное дело – война в Альпах. Это была одна из самых блистательных и убедительных побед русской армии над французами. Убитыми воины генерала Массены потеряли от трёх до шести тысяч. Не меньше было раненых. Несколько республиканских пушек и знамён оказалось в руках русских. Больше 1200 человек, включая генерала Лакурка, попало в плен – и это был фантастический успех измождённой русской армии. В ранцах у французов полуголодные солдаты Розенберга нашли сухари и вино. А главное, что корпус, который Массена сколотил, чтобы задавить русский арьергард, перестал существовать. По большому счёту именно в этом сражении суворовцы отбили у Массены охоту атаковать их в Альпах. Для русской армии снова был открыт путь в равнинную Швейцарию с её запасами, путь к потрёпанным, но не уничтоженным войскам Римского-Корсакова.

Между тем Массена, не блеснувший в бою, составил весьма умелую реляцию. Конечно, ему не удалось обратить поражение в победу. При этом он назвал двухдневное сражение «небольшой неудачей». Нельзя было не отметить пленение Лекурка, но в реляции прежде всего говорилось, что сей генерал «в течение дня показал чудеса храбрости». Всё это вполне объяснимое лукавство.

Это был последний крупный бой Суворова. Именно Суворова, хотя его в те часы не было в Мутенской долине. Командующим-то был граф Рымникский, и Розенберг действовал по его приказам.

Уходя из Мутена, в госпитале русские оставили раненых – около шестисот русских и больше тысячи французов. За ними ухаживал лекарь, несколько фельдшеров и офицер, знавший французский язык, поручик Николай Селявин, будущий генерал и любимец императора Александра I. Противники проявили рыцарский дух, ухаживая за ранеными, невзирая на их принадлежность к вражеской армии…

Войска Розенберга покинули Мутенскую долину в ночь на 21 сентября. В переходе к Гларису арьергару пришлось труднее, чем их предшественникам. Выпал снег. Дорога стала ещё более скользкой. В снегу и тумане не было видно товарищей в пяти шагах. Солдаты шагали медленно, как наощупь. Пришлось ночевать в пути, расставив сторожевые посты. Но пленных наши чудо-богатыри не потеряли, почти всех доставили к Суворову. В Гларис они прибыли только 23 сентября. В этот день наконец в окрестностях этого посёлка сосредоточилась вся армия Суворова.

В Гларисе Суворову предстояло в который раз определиться с дальнейшим маршрутом переходов. Можно было пробиваться через французские позиции, двинувшись на север. Этот путь короче. Но Суворов избрал другой маршрут – по бездорожью, через хребет Паникс, на Иланц, в долину Рейна. Там фельдмаршал рассчитывал соединиться с обозами и полевой артиллерией, которую он выслал кружным путём ещё из Северной Италии. Там, по его мнению, было рукой подать до лагерей Римского-Корсакова.

Наверное, другой полководец не принял бы столь смелого решения. Просто испугался бы скалистых высот. И, возможно, проиграл бы, оказавшись жертвой Массены, который стягивал к Швицу новые силы и готов был перегруппировать их, отслеживая передвижение русских войск. А паниксского манёвра французы не ждали. «Удивил – значит, победил».

Паникс не сулил встреч с неприятелем. Там у армии оставался один соперник – горная стихия. Как-никак, высота перевала – 2407 м над уровнем моря – и никаких дорог, кроме охотничьих троп, которые не знал даже Антонио Гамба.

В Гларисе русские снова оставили на попечение фельдшеров своих и французских раненых – не меньше 800 человек. В ночь на 24 сентября армия вышла из Глариса в сторону Паникса. Снабжение по-прежнему оставалось головной болью офицеров: в дорогу удалось взять провианта, который можно было растянуть на два дня только при существовании впроголодь.

Ночь на 25 сентября Суворов и его штаб провели в Эльме, всего в паре километров от начала подъёма на перевал Паникс. В этой альпийской деревне до нашего времени сохранился дом постройки 1748 года, в котором ночевал русский фельдмаршал. Там чтут и заботливо сохраняют память о Суворове. Там есть и небольшой музей, и памятник Суворову. Этот дом мы можем увидеть и на картине русского художника Адольфа Шарлеманя «Эльм. Последний ночлег Суворова в Швейцарии». Перед опаснейшим переходом Суворов ничуть не паниковал, держался решительно. Для него война продолжалась. Фельдмаршал думал о будущих сражениях, предполагал соединиться с остатками войск Линкена и Римского-Корсакова.

Армию опоясывали отряды молодых любимцев Суворова, будущих героев всех Наполеоновских войн, – Милорадовича и Багратиона. На этот раз в авангарде пробивался через Паникс Милорадович, а «князь Пётр» прикрывал движение всей армии, отбивая атаки французов в районе Глариса.