Александр Великий. Дорога славы

Он указывает вперёд, на отряды, перебегающие позади вражеского строя, чтобы подкрепить «священный отряд». Только после боя мы узнали, что то был составленный из состоятельных граждан Фив отряд Геракла (бывший Эпаминондов), уступавший по качеству подготовки и вооружения только «священному отряду», и соединения Кадма и Электры, сформированные из крепких, стойких беотийских земледельцев. Те самые подразделения, которые при жизни прошлого поколения победили Спарту. Мне неизвестно, насколько хороши их бойцы сейчас, но острия их копий в тылу «священного отряда» видны очень хорошо. Они выстраиваются там.

Вот он, долгожданный миг! Я чувствую, что взоры Теламона, Клита и всех всадников устремлены на меня. О, мой юный друг, под силу ли мне выразить словами, как я счастлив? Через несколько мгновений мы все можем встретить смерть, но мои товарищи принимают это с готовностью. Я тоже. Смерть ничто по сравнению с «dynamis», с охватившей нас жаждой битвы. Триста. Я подаю знак Теламону.

   — Сариссы к бою.

Пики задних рядов опускаются на плечи бойцов передних шеренг, делая щетину железных игл ещё гуще. Из-за огромной длины древков они опускаются не резко, но плавно, как будто над строем прокатывается волна. Одновременно из сорока пяти сотен глоток вырывается боевой клич.

Враг отвечает тем же: мы слышим, как затягивают фиванцы свою боевую песнь. Неприятельские командиры, до сих пор стоящие перед строем, отступают, скрываясь за сомкнувшейся стеной окованных бронзой щитов. Бойцы упираются ногами в землю и взывают к богам, прося даровать им силы выдержать наш удар.

Как я уже говорил, сражение сродни театральному представлению, а суть театра есть игра и обман.

Зритель видит на сцене актёров, а принимает их за царей и богов. Он видит то, что хотят ему показать.

Мы показываем врагу вовсе не то, что собираемся делать.

А делать собираемся вовсе не то, что показываем.

Двести. Звучит труба.

Сто. И снова я подаю сигнал трубе. В «священном отряде» уверены, что наше правое крыло, отряд Антипатра, сейчас обрушится прямо на него.

Но ничего подобного не происходит. По трубному зову фронт Антипатра поворачивается на пол-оборота влево, и острия его копий нацелены уже не на «священный отряд», а на ополченцев, чьи позиции справа от него. Наступающие по косой пехотинцы выравнивают строй и устремляются в атаку.

«Священный отряд» приготовился отразить эту атаку. Но никакой атаки не последовало. Вместо этого перед противником неожиданно открываются двести локтей пустого пространства.

Но, направляя воинов Антипатра по диагонали от фронта «священного отряда», я одновременно делаю и кое-что ещё. А именно: разворачиваю укрытые до сих пор за лесом поднятых вертикально сарисс задних шеренг четыре отряда своих «друзей» (два отряда Гефестиона ещё остаются в тылу левого фланга) и галопом направляю их к правому крылу, позади наступающей пехоты Антипатра. Конница на скаку перестраивается из линии квадратов в колонну клиньев. Этот боевой порядок именуется «зубы дракона». Каждый клин — это зуб, и каждый зуб следует за зубом перед ним.

«Друзья» прекрасно обучены конному строю, и их кони способны совершать манёвры на полном скаку, не хуже беговых лошадей на ипподромах. Когда мы расчистим правое крыло Антипатра, мы прорвёмся слева в колонну клина и атакуем врага со всей силой и неистовством, на какие только способны.

Понимают ли это командиры «священного отряда»? Думаю, да: теперь уже понимают. Теперь мой план для них очевиден, но они оказались пойманными в ловушку. Стоит им двинуться вперёд для атаки на Антипатра (который, двигаясь по диагонали, соблазнительно подставляет им свой правый фланг), и моя кавалерия вспорет их собственный левый, который при этом движении тоже окажется неприкрытым. В случае же, если они останутся на месте, Антипатр сожрёт ополченцев на их фланге заживо, открыв брешь в общем фронте, куда я смогу ворваться с восемью сотнями тяжеловооружённых всадников. Противник понимает, в чём его ошибка и что ему грозит, но исправить положение возможности уже нет. Практически все его силы — это тяжёлая пехота. Можно сказать, что его бойцы врыты в землю, словно вросли в неё корнями. И шансов устоять против нас у них столько же, сколько у дерева устоять против топора дровосека.

Когда «священный отряд» выступает вперёд (что необходимо, дабы нанести удар по воинам Антипатра), слева от него появляется наша атакующая кавалерия. Командиры составлявших второй эшелон отрядов Геракла, Кадма и Электры видят это и понимают, что им необходимо выступить вперёд и заполнить образовавшийся в пехотном строю разрыв. Мы видим, как они, отчаянно жестикулируя и срывая голоса, пытаются организовать своих людей для броска.

Пехота — это масса и неподвижность.

Кавалерия — это скорость и внезапность.

Между «священным отрядом» и поддерживающими его подразделениями открывается брешь. В эту брешь и врываются мои всадники.