Александр Великий. Дорога славы

   — Друзья мои, мы живы. Боги даровали нам эту победу, за которую мы с радостью благодарим и их, и друг друга, ибо каждый из нас внёс в неё свою лепту. Но наши погибшие братья, боровшиеся за эту победу вместе с нами, так и не узнали, что стали победителями. Им неведомо, что счастье торжества куплено для нас ценой их крови и их жизней. Так давайте же, даже в ликовании, не забудем оплакать наших дорогих, незабвенных друзей и братьев. Они, наши товарищи, достигли того, на что никто из нас, ныне живущих, претендовать не может. Явленной сегодня доблестью и отвагой они вознеслись к недосягаемым высотам духа.

Я подаю знак главному глашатаю, и тот встаёт навытяжку напротив меня.

   — Салютуйте оружием павшим героям!

Главный глашатай, повернувшись, передаёт приказ, который разносится по рядам. В едином порыве сариссы, мечи, копья и дротики наших воинов, конных и пеших, македонцев и союзников, склоняются перед погребальными колесницами. Улавливая торжественное, возвышенное настроение бойцов, я оборачиваюсь к катафалкам и произношу:

   — О наши павшие братья, примите этот знак уважения и благодарности. Вы умерли с честью, и каждый из нас хотел бы встретить свой последний час столь же доблестно.

Звучит команда «смирно». Я снова поворачиваюсь лицом к войскам.

   — Ведайте, что благодарная Македония воздвигнет каждому из этих героев бронзовую статую в полный рост. Изваять эти памятники будет поручено Лисиппу, единственному скульптору, коему позволено создавать мои изображения. Установят же их в Диуме, в Саду муз, где каждый сможет узреть их и воздать им почести. Семья каждого из убиенных узнает о его славных деяниях, получив письменный рассказ о его подвигах, заверенный моей подписью и печатью. Пусть матери даже в своей скорби гордятся доблестными сынами, жёны — мужьями, а сыновья — отцами. Дети павших получат дополнительные земельные наделы, причитавшуюся их отцам долю военной добычи, смогут учиться за счёт казны и будут освобождены от несения службы. Я объявляю об этом, хотя все вы не хуже меня знаете, что родичи погибших не примут подобную привилегию, но, напротив, с гордостью заявят о своём праве на их место в нашем строю, едва только годы позволят им взять оружие и попытаться доказать, что они не уступят в доблести тем, кто дал им жизнь. Главный глашатай, огласи имена погибших героев.

Когда прозвучало имя каждого, войскам скомандовали « вольно ».

   — Чтя доблесть своих, я не забываю почтить и отважного противника. Нам, друзья, не пристало испытывать ненависть к противостоящим, ибо сегодня и они с достоинством прошли испытание смертью. Сегодня боги даровали удачу и славу нам, но уже завтра их мельница может размолоть нас в пыль. А теперь разойдитесь и отдохните. Вы это заслужили.

Уже на следующий день перед нами капитулирует Даскилий, в течение двух следующих недель мы вступаем в Сарды и Эфес. Магнесия и Траллы открывают нам ворота без боя, Милет падает после недолгого сопротивления. Мы вступаем в Карию и приступаем к осаде Галикарнаса.

В первую ночь осады, ознакомив командиров со своим превосходным планом, Парменион просит меня уделить ему время.

Мне почему-то кажется, что он хочет просить об отставке. Это ужасно.

   — Я недооценил тебя, Александр, — говорит заслуженный полководец. — Признаю это и прошу за это прощения. Прошу, однако, принять во внимание и то, что старому солдату, которому уже перевалило за шестьдесят, трудно вот так, сразу, признать и оценить по достоинству столь юного и неопытного вождя.

Несколько мгновений все ошеломлённо молчат. И я, и мои командиры чувствуем, что старый военачальник говорит от всего сердца.

   — Прости меня за то, что я, как это свойственно людям пожилым, советовал тебе проявить осторожность и осмотрительность. Советы мои были не так уж плохи, но лишь в отношении обычного человека. Теперь же для меня очевидно, что к тебе нельзя подходить с теми же мерками, что к другим. До недавнего времени я считал величайшим полководцем на свете твоего отца, однако, наблюдая за тобой все эти месяцы, пришёл к выводу, что своими дарованиями ты безмерно его превосходишь. Ты знаешь, что служить тебе я согласился с неохотой, чему способствовали и некоторые обстоятельства твоего воцарения.

Он имеет в виду то, что за участие в заговоре я предал смерти его зятя Аттала, который был и моим другом.

   — Ныне я оставляю всё это позади, отбрасывая былые обиды, как и ты, надеюсь, оставишь свои подозрения. Они были естественными, ибо ты прекрасно понимал, каковы мои чувства, но с этого момента, Александр, я торжественно объявляю себя твоим человеком и обязуюсь служить тебе столь же верно, как твоему отцу, и столь долго, сколь тебе будет угодно принимать мою службу.