Александр Великий или Книга о Боге

Царь, имеющий двух жен и сердечного друга, вдруг увлекся персом-евнухом Багоем, с которым он часто танцевал на глазах у всех и целовал его во время банкетов (51). Маскарадные костюмы богов часто заменяли ему обычную одежду. Теперь он надевал не только наряд персидского царя, но получал удовольствие от того, что показывался в костюме Геракла, опираясь на дубину, в шкуре льва, которого он убил в Вавилоне; на следующий день он наряжался женщиной и заимствовал атрибуты богини Артемиды: лук, колчан, полумесяц в волосах и короткая туника с открывающейся грудью; затем он возвращался к своему любимому воплощению в Диониса и при этом устраивал конкурсы любителей вина, предлагая золотой талант тому, кто опорожнит наибольшее количество кубков. Многие из его приближенных умерли от подобных подвигов.

После того, как заговор Гарпала потерпел неудачу, Александр послал из Суз депутацию в греческие города с требованием признать, что он сын Зевса-Амона и сам – подлинный бог. Большинство городов поспешили повиноваться.

«Пусть Александр будет богом, если ему так хочется!» – ответили спартанцы, у которых остались в памяти тягостные воспоминания о поражении, которое им нанес Антипатр. Город Мегаполь выстроил для Александра-бога настоящий храм. В Афинах Демосфен, высмеивая притязания Александр, предложил поторговаться за оказание ему такой чести: они согласились бы считать Александра богом, если бы он отказался от своего намерения возвратить в город некоторых политических ссыльных. В конечном счете, Демосфен был выслан за то, что он дал подкупить себя и принял золото от Гарпала, а Александр был признан афинянами тринадцатым богом Олимпа и живым воплощением Диониса.

Только Македония была свободна от обожествления своего царя. Одно время он думал о том, чтобы причислить свою мать к богиням, но потом отказался от этого отчасти из мести Олимпии, которая причиняла ему много хлопот.

Александр Эпирский, брат Олимпии, умер, и власть в Эпире перешла к его жене Клеопатре, сестре Александра, которую выдали замуж за дядю (и во время их свадьбы был убит Филипп). Олимпия, тяготившаяся от бездействия и страдавшая от своей слишком малой причастности к славе сына, тотчас же отправилась в Эпир, чтобы отстоять свое право наследования, считая его превосходящим права жены. Соперница дочери по притязаниям на трон, который казался ей теперь незначительным, она преуспела в признании себя царицей Эпира и отослала Клеопатру в предназначенное для нее место – Пеллу. В своем родном Эпире, где она была в большей безопасности, Олимпия продолжала интриги против Антипатра. Все эти годы ненависть между старым правителем и стареющей царицей продолжала расти; слух об их соперничестве распространился по всей Греции. Не было гонца, который не приносил бы Александру известия с обвинением одного в адрес другого. В течение одиннадцати лет разлуки Олимпия не прекращала упрекать его, и ее интриги угрожали спокойствию Македонии, при этом казалось, что к пятидесяти годам у нее вновь проявился интерес к любовным привязанностям. Александр начал терять терпение и однажды, получив ее письмо, воскликнул: «Дорогая же это плата за девять месяцев проживания!».

XVI. Костер для Каланоса

Есть в Индии секта мудрецов, которые живут совершенно обнаженными и чьи тела в результате использования секретных приемов приучены к полному воздержанию от пищи и самой большой выносливости, а дух способен к предельному отрешению (52). К главе этой секты Александр послал гонца, чтобы сообщить ему, что сын Зевса-Амона хочет побеседовать с ним. Обнаженный мудрец велел ответить, что не желает говорить с Александром; он сказал также, что Александр не более сын Зевса-Амона, чем он сам, или же они оба сыновья этого бога, и тогда им нечего узнать друг о друге; свой отказ он обосновал также тем, что победитель ничего не может дать тому, кто поднялся над земными желаниями, а также ничего не может лишить его; даже смерть, если его приговорят к ней, будет для него лишь освобождением от неуютного жилища.

Поскольку Александр стремился привязать к себе жрецов каждой религии, другой индийский мудрец из менее суровой секты согласился присоединиться к духовной коллегии царя. Имя его было Сфинэс, но в армии его звали Каланос потому, что каждого он приветствовал этим словом. Ему было семьдесят три года, и он сопровождал армию от Инда до Суз, мало разговаривая, никогда не жалуясь, созерцая окружающее с равнодушной улыбкой.