Александр Великий или Книга о Боге

Но ограничиться этими царскими союзами Александру не казалось достаточным, чтобы навеки упрочить единство своего государства. То, что совершит он, должно стать одновременно символом и примером. Он высказал пожелание, чтобы его гетайры и воины в подражание ему взяли бы себе в жены персиянок. Это было приказом, за исполнением которого он внимательно следил. Гефестион, которого он считал своим двойником, должен был взять в жены младшую сестру Статиры, Дрипетис. Для Кратера, заменившего Пармениона в должности главнокомандующего, Александр выбрал Амастрину, племянницу Дария. Птолемею и Евмену из Кардии предназначались сестры Барси-ны – Артакана и Артонис. Племянница Мемнона Родосца, который был ранее мужем Барсины, была выдана за Неарха, а дочь Спитамена, бывшего сатрапа Согдианы, обезглавленного женой, вышла замуж за Селевка, который должен был обучать новый армейский корпус персов; наконец, Пердикке, одному из самых преданных гетайров, досталась в супруги дочь Атропата, наместника Мидии. Остальным девяносто двум старшим военачальникам также были устроены подобные браки. А десять тысяч младших военачальников и просто воинов приглашались соединиться брачными узами с десятью тысячами персиянок. Со вкусами не слишком считались, а любовь и вовсе не принималась во внимание. Важно было исполнить невиданный ранее политический акт – бракосочетание двух континентов, свадьбы мира эллинического и мира персидского, Запада и Востока, создания новой расы, в которой македонская и греческая кровь смешалась бы с кровью всех народов Азии. Так, благодаря новому поколению, предназначенному судьбой самим смешением крови сохранить сплоченность царства, закончится, самоуничтожится старинная неприязнь между народами Эллады и Мидии. Божественная сущность Александра проявилась в этом поступке больше, чем в воздвижении скульптур и алтарей.

Эти браки были заключены в один день, во время праздников в честь Афродиты (в середине весны). Ни одно столетие не было свидетелем подобных свадеб.

В садах Суз был раскинут огромный шатер-дворец, покрытый золотой парчой, которую поддерживали пятьдесят колонн из вермеля и серебра (он занимал четыре стадия). В глубине было приготовлено более ста свадебных опочивален, перегороженных коврами с изображениями эпизодов из жизни богов. В пиршественном зале разместили сто лож на ножках из серебра для военачальников, а посередине одно более высокое ложе на ножках из золота для царя. Вокруг были накрыты столы на девять тысяч гостей. Все трубы армии оповестили о начале празднества, и каждый занял свое место. Второй раз фанфары приветствовали появление царя, который начал жертвенные возлияния божествам, и все будущие мужья последовали его примеру, каждый поднимая подаренный Александром кубок.

И тогда трубы возвестили появление невест; покрытые вуалью, они двигались длинной процессией, чтобы одна за другой присоединиться к предназначенному ей супругу. Статира и Паризатис в роскошных костюмах, подобающих принцессам крови, заняли места на ложе с золотыми ножками по обе стороны от Александра, который одарил каждую брачным поцелуем. Пиршество затянулось далеко за полночь; военачальники со своими новыми женами удалились в опочивальни, приготовленные в глубине шатра; другие пары разместились в лагере и в городе. На следующее утро празднество возобновилось и продолжалось еще пять долгих дней.

В ознаменование этого события Александр проявил по отношению к своей армии неслыханную щедрость. Он не только обеспечил приданным каждую персидскую девушку, выходящую замуж за его воина, не только наградил всех отличившихся в боях золотыми венками, из которых самый маленький стоил один талант, но еще принял решение оплатить военачальникам и воинам все долги, которые они могли сделать во время похода. Были поставлены большие столы, на которых лежали золотые и серебряные монеты, и были приглашены поставщики и торговцы, имевшие долговые обязательства, имя же должника не учитывалось. И даже солдатам, дававшим деньги в долг товарищам, командирам, которые ссужали подчиненных из своего жалования или из захваченного добра, – всем были возвращены долги. Двадцать тысяч талантов ушли на эту окончательную выверку счетов.

Удивительно, что армия не проявила особой благодарности за все эти щедрости. Она приняла золото без особой благодарности, празднества без радости, почести без энтузиазма. Старые македонские части, которые оставались верными, несмотря на все трудности обратного пути, стали особенно неуправляемыми по мере того, как их осыпали благодеяниями. Все, что им давали, казалось им должным, и ничто не могло их удовлетворить. Скверное настроение постоянно царило в их рядах; они ставили в упрек царю то, что он отдалялся от них, отгораживаясь восточной пышностью, и слишком уважительно относился к побежденным народам. Они хотели бы иметь возможность вести себя всегда как победители, и обращаться с покоренными как с рабами.