Александр Вертинский

Он побывал в Александрии, где встретил своего знакомого Мустафу, служившего когда-то сторожем в одесском театре, и они нежно и с грустью вспоминали о России. Побывал в Египте, Бейруте, Яффе, Тель-Авиве, Хайфе. Конечно же посетил Иерусалим. Здесь артист выступал в городском саду, и семь тысяч человек радушно принимали его песни. После концерта Вертинский познакомился с русским, который взялся показать ему святыни храма Гроба Господня, а потом пригласил его к себе домой. Каково же было изумление Вертинского, увидевшего портрет Сталина. Он был настолько поражен этим, что долго стоял с разинутым ртом, глядя на портрет…

Но почему все-таки Палестина? Вопрос без ответа…

С высоты времени очевидно, что, говоря от себя, – хотел он того или нет, – певец сказал и за тысячи таких же, как он сам, «нищих и блудных» детей России. Он открыл перед ее недоверчивым ликом истерзанную ностальгией и покаянием душу той части русской эмиграции, что готова была принять самую жестокую участь, лишь бы – «взглянуть на родную страну».

Заметьте: покидал он «бездарную страну», а стремился возвратиться в «родную страну»…

Великий утешитель в Америке. Ностальгия

Осенью 1934-го Александр Вертинский на пароходе «Лафайет» отплывает в Америку. Плывя среди океанских просторов и тоскуя по родине, он создает песню «О нас и о Родине»:

Проплываем океаны,
Бороздим материки
И несем в чужие страны
Чувство русское тоски…

Первое выступление Вертинского в США состоялось в Нью-Йорке в концертном зале «Таун-холл». В гала-концерте приняли участие такие знаменитости, как Сергей Рахманинов, Федор Шаляпин, Марлен Дитрих. Вертинский впервые исполнил песню «Чужие города». А когда концерт закончился песней «О нас и о Родине», театр чуть ли не разнесли аплодисменты.

Вертинский вспоминал позже:

«Аплодисменты относились, конечно, не ко мне, а к моей Родине…»

А вот Нью-Йорк его не поразил:

«Я не пришел в восторг от Нью-Йорка. День и ночь по его улицам катятся лавины спешащих людей, летят бумажки, подгоняемые ветром, орут газетчики, продавцы, мчатся машины, люди спешат как на пожар. Америка вообще очень утомляет…»

Удачно прошли концерты в Калифорнии. На какое-то время они всколыхнули монотонную жизнь русской колонии. И это при том, что и в Америке Вертинский имел ошеломительный успех не только у эмигрантской, но и у американской публики, гастролируя в Чикаго, Сан-Франциско, да в той же Калифорнии.

А ведь пел он только по-русски. Разве что в Париже пару песен исполнил по-французски, но скоро отказался от этого. И только о личном. Все дело в том, что «бард ностальгии», как нередко называли Вертинского за рубежом, открывал людям то, что их больше всего тревожило. Таковым было его творческое кредо: нет ничего важнее человеческой души, внутреннего мира человека, его чувств, переживаний, страданий. В этой связи исследователь творчества Вертинского Елена Секачева делает очень точное наблюдение: «С первых минут общения с аудиторией артист понимал, с какими людьми ему предстоит иметь дело. Оттеняя тонкими нюансами исполнение своих песен, он мог придать им иной смысл, рассмотреть их под другим углом зрения, сделать их более близкими и понятными именно этой аудитории…»

Тем временем Королева Голливуда Марлен Дитрих, олицетворявшая в те времена американское кино, была восхищена искусством Вертинского и сосватала было его в Голливуд. Посыпались предложения. Но тут возникли трудности: прекрасно владея французским, неплохо немецким, польским и украинским, Вертинский несколько месяцев промучался с английским: ну, не мог заставить себя говорить на этом языке. Марлен Дитрих настойчиво советовала ему преодолеть свое отвращение к английскому – «взять себя в руки». Но артист этого не сумел. Не захотел? И отказался от съемок. «Роман» с Голливудом не состоялся. Однако это не помешало ему принять приглашение приехать в Лос-Анджелес и остановиться на роскошной вилле Марлен Дитрих в Беверли-Хиллс, где жили многие голливудские звезды. Здесь они и провели какое-то время. Ходили легенды о его романе с Марлен Дитрих.

Ей посвящено его стихотворение, драматически-ироническое «Марлен». Ерничал, восхищаясь? Иронизировал над гламурным образом жизни звезды, изображая ее как капризную, эгоцентричную даму? Не хотел смириться с ролью ее секретаря, слуги и почитателя? И уж тем более – посвятить свою жизнь ее карьере, оставаясь в тени ее славы? Отношения, судя по всему, были бурные, но длительные.

Уже будучи в Москве в начале 60-х, Марлен Дитрих посетила могилу Вертинского…

Китай. Любовь всей жизни. Возвращение на родину

Был конец октября 1934-го, когда Вертинский отправился в Китай.