Александра Федоровна

Александру Федоровну надо поставить в центре русского самодержавия XX века, и тогда образ ее, освещенный с разных сторон, становится понятным. Русский двор в эпоху предреволюционную, русский царь — последний из династии Романовых — вполне оправдывают появление такой именно царицы, как Александра Федоровна. Индивидуальными ее особенностями, быть-может, объясняется степень ее влияния, та напористость, с которой она его проводила. Но общий тон поведения, даже уклоны психической и нравственной жизни царицы были предрешены ... Или е е должна была извергнуть среда, ближайшая к судьбам самодержавия, или она должна была овладеть средой. Но для того, чтобы овладеть этой средой, нужно было самой стать средоточием и воплощением умирающего режима. Александра Федоровна выполнила это предначертание истории

VII.

^ Глубокая пропасть отделяла царский двор от всей России. В условиях правовых, когда правительство-подконтрольно общественному мнению и представительству, это не имело бы рокового значения. Но фактически нити управления завязывались в Царском Селе, а страна была распростерта под пятой самовластия. Зияющее противоречие между ростом общественного сознания и архаическим способом осуществления верховной власти усиливалось с каждым днем. Оппозиционная волна вздымалась все выше и выше, захлестывая новые слои .населения. Теснее замыкалась дворцовая клика, и последняя связь с Россией казалась нарушенной. Авторитет самодержца выцветал. Идейные сторонники неограниченной монархии таяли от малейшего соприкосновения с дворцовой жизнью. Честных и убежденных людей отталкивала растленная среда придворных льстецов, для которых существовал только своекорыстный интерес, и не было заботы о судьбе России.

Круг приближенных состоял из тупых, невежественных последышей дворянских родов, лакеев аристократии, потерявших свободу мнений и убеждений и традиционные представления о сословной чести и достоинстве. Все эти "Воейковы, Ниловы, Мосоловы, Апраксины, Федосеевы, Волковы — бесцветные, бездарные холопы — стояли у входов и выходов царского дворца и охраняли «незыблемость» самодержавной власти. Эту почетную обязанность делила с ними другая группа— Фридериксое, Бенкендорфов, Корфов, Гроттенов, Гринвальдов — напыщенных, самодовольных немцев, которые пустили прочные корни при русском дворе и создали своеобразный колорит закулисного влияния. Глубокое презрение к русскому народу роднило всю эту высокопоставленную че-._ лядь. Многие из них не знали прошлого России, пребывали в каком-то тупом неведении о нуждах настоящего и равнодушно относились к будущему. Консерватизм мысли означал для большинства просто- умственный застой и неподвижность. Для этой породы людей самодержавие потеряло смысл политической системы, ибо их кру-

гозор бессилен был 'подняться до идей обобщающих. Жизнь протекала от одного эпизода к другому, от назначения к смещению по лестнице чинов и отличий. Иногда чреда событий прерывалась потрясением, бунтом, революционной вспышкой или покушением террористов. Эти зловещие симптомы пугали, даже устрашали, но никогда не внушали глубокого интереса и не при* влекали к себе серьезного вниманий. Все сводилось в конечном счете к надеждам на нового энергичного администратора или искусного охранника. Правительство в техническом смысле слова пополнялось иногда, элементами со стороны. Но круг их самостоятельности был всегда ограничен. Они должны были так или иначе определить себя в отношении придворной правящей клики. Независимость влекла за собой быструю опалу. Большинство избирало линию наименьшего сопротивления и угодничало вслепую. Так растлевающая связь включала в одну цепь и царедворца и бюрократа...

Опустошенную идейно, обезличенную придворную среду разъедала интрига. К этому средству прибегали все — и сильные и слабые. Доверия друг к другу питали мало, уважения—еще меньше. Интрига была оружием самозащиты и нападение Время от времени, благодаря стечению обстоятельств, укреплялось чье-нибудь индивидуальное влияние. Но интрига сваливала любой авторитет. Так сыграл свою придворную роль Витте в первой половине царствования Николая II, так печально закатилась звезда Столыпина, который одно время был всесильным министром, а накануне

своей смерти ждал с минуты на минуту опалы. Ин* трига не щадила и великокняжеской семьи. Многие из князей были взяты под подозрение и не имели открытого доступа ко двору» Фронда князей продолжалась в течение всего царствования Николая II. В 1911 году шла речь прямо о раскрепощении родственников царя. В последние годы распутинского влияния недовольство их приняло открытый характер, пока не грянули, выстрелы в особняке Юсуповых. Во всех углах царскосельского дворца плелась тогда интрига, а князья даже замыслили что-то вроде бойкота царя, чтобы таким способом подчеркнуть свой протест против ссылки Дмитрия Павловича.