Александра Федоровна. Последняя русская императрица

Она знала, что она непопулярна среди народа, но она его все равно любила, любила искренне, ведь это он, этот народ, позволил ей сесть на трон рядом с Николаем, на трон Рома­новых. Она упрямо отказывалась верить в возможную рево­люцию в России. И если ее провоцировали, осмеливались в ее присутствии говорить об этом, она неизбежно, холодным тоном, отвечала: «Только эта гнилая аристократия, окружа­ющая нас, способна организовать заговор и осуществить революцию. Слава Богу, есть еще народ!»

Из-за постоянно ухудшающегося положения на фронтах, царь был вынужден возложить на себя верховное командо­вание русской армией, а великого князя Николая Николае­вича отправить на Кавказ в качестве наместника и коман­дующего Закавказской русской армией.

Александра волей-неволей в такой ситуации становилась регентшей.

Лето 1915 года стало весьма драматичным для империи, и знаменовало собой необычную дезорганизацию в армии, которая проигрывала одно сражение за другим. На всем гро­мадном протяжении фронта, от Балтийского моря до Кар­патских гор, русские армии, несмотря на проявляемые чу­деса героизма, постоянно отступали.

Николай стал образцом мужества, самоотречения, что уже ставило его гораздо выше всех остальных государей, которые принимали участие в этой темной европейской авантюре.

Когда французский посол в России Морис Палеолог вы­разил свое искреннее беспокойство по поводу того, что царь напрасно рискует своей жизнью, находясь на передовой, тот ему ответил: «Может и нужно стать искупительной жертвой ради спасения России. Что ж, я и стану такой жертвой. Да сбудется во всем воля Божия!»

Вод в такой мрачной атмосфере, в которой отчаяние шло рука об руку с недоверием, а народ становился внушающим беспокойство, даже враждебно настроенным стадом, в выс­ших кругах, в царском окружении началась беспощадная борьба с Распутиным. Этот развратник-бродяга, как утвер­ждали, стал близким советником царицы и теперь искал любые способы, чтобы заставить царя подписать сепаратный мире Германией.

Все эти обвинители, однако, умалчивали об одном, — что такой сепаратный мир, которого на самом деле хотел Рас­путин, на деле означал окончание кровавой бойни на фрон­те, прекращение голода в русских губерниях, а его способ­ности ясновидящего подсказывали ему, что продолжение военного конфликта может привести только к еще большим смертям, катастрофам, гибельным опасностям для всей страны.

Другие политические и идейные течения, сторонники Ленина, многие промышленники, которые мечтали еще больше обогатиться в смутное время революции, — уже ус­пешно предавали национальные интересы, и, по сути дела, готовили страну к прекращению боевых действий с Герма­нией.

В такой трагической обстановке царивших повсюду страшных беспорядков депутаты Думы поклялись убрать мешавшего им всем «старца». Родзянко, Пуришкевич и другие депутаты решили расправиться с Распутиным, убить его.

Вероятно, им помогал сам дьявол, коли они для этого выбрали холеную, обтянутую тонкой лайковой перчаткой руку этого красивого извращенца князя Юсупова, который сумел совершить подлое предательство, достойное веролом­ства Борджии или Медичи, и заманить «старца» однажды но­чью в свой дворец на набережной Мойки. Он был очарован миловидностью своего будущего убийцы, который с помо­щью нескольких помощников уготовил Распутину самую отвратительную, самую гнусную смерть, подобной которой не сыскать в анналах истории преступлений, совершенных на протяжении многих веков.

Смерть настигла Распутина в декабре 1916 года. Она выз­вала в России самый невероятный хаос с оттенком трагизма в ее истории, который нарушил гораздо более серьезно ев­ропейское политические равновесие, чем то, какого опаса­лись все страны, находившиеся в состоянии войны.

XXIII.

Ужасное убийство Распутина было совершено молодым аристократом, связанным через свою жену с царской семь­ей, — разве не к такому выводу пришел Женевский револю­ционный комитет?

В глазах народа это преступление показывало, как окру­жение царицы ее постоянно провоцировало, постоянно осуждало.

Когда о смерти царского фаворита стало известно, тол­пы людей в Петрограде не сдерживали своей радости. По­всюду организовывались шумные, веселые манифестации. Сводки с фронта, пусть даже самые плохие, отходили на второй план. Все носили портреты Феликса Юсупова и ве­ликого князя Дмитрия. Здравицы в их честь оглашали все улицы.

Какая-то странная истерия овладела горожанами, столь взбудораженными поражениями русской армии, платной ложью тех, кто смешивал императорскую чету с грязью. В салонах важных городских начальников, чинов­ников, финансистов, государственных деятелей всегда было полно гостей.